Анна не отрываясь смотрела ему в глаза. Было очевидно, что она вовсе не подозревает его в чем-то и не бросает ему вызов, а просто пытается понять его. Она все смотрела на него, а он смотрел на нее. Наконец через минуту она ответила:
– Нет, сэр.
– А! Хорошо. Это не было продиктовано каким-то его поступком. Тогда это не имело к нему отношения, и, значит, вы вполне можете ответить на любой мой вопрос об этом. Вы должны это понимать. Раз уж вы решили ничего не говорить о Карло Маффеи, спрашивать вас я не буду. Но это другое дело. Решили ли вы отвечать «да, сэр» мистеру О’Грейди – человеку, который приходил и допрашивал вас вчера утром?
– Да, сэр.
– Почему вы так поступили?
Она нахмурилась, но ответила:
– Потому что кое-что произошло.
– Хорошо. Что же произошло? – (Она покачала головой.) – Давайте же, мисс Фиоре. – Вулф сохранял спокойствие. – Нет ни одной причины, почему бы вам не ответить.
Она повернула голову и посмотрела на меня, а затем снова на него и наконец произнесла:
– Я скажу мистеру Арчи.
– Хорошо. Скажите мистеру Арчи.
Она обратилась ко мне:
– Я получила письмо.
Вулф бросил на меня быстрый взгляд, и за расспросы принялся я.
– Ты получила письмо вчера?
– Вчера утром, – кивнула она.
– От кого оно было?
– Не знаю. Имени не было. Оно было отпечатано на машинке, а на конверте только «Анне» и адрес, фамилии не было. Почту из ящика достает миссис Риччи, и она принесла письмо мне, но я не захотела открывать его рядом с ней, потому что никогда не получала писем. Я спустилась вниз, где сплю, и открыла его.
– Что в нем было?
Какое-то время Анна Фиоре молча смотрела на меня, а потом вдруг ее лицо осветилось озорной улыбкой, из-за которой мне стало как-то не по себе, и смотреть на нее было уже не так просто. Но я выдержал ее взгляд, и она в конце концов сказала:
– Я покажу вам, мистер Арчи, что в нем было. – Она задрала подол платья, сунула руку в чулок и что-то из него вытащила.
Я мог только таращиться, когда она разгладила пять двадцатидолларовых банкнот и развернула их веером передо мной.
– Так это и было в письме?
– Сто долларов.
– Вижу. Но ведь было и письмо.
– Да. В нем говорилось, что если я никогда никому ничего не скажу о мистере Маффеи и о том, что он делал, то смогу оставить себе деньги. Но если я стану рассказывать о нем, то должна буду сжечь их. Я сожгла письмо, но деньги я не сожгу. Их я сохраню.
– Ты сожгла письмо?
– Да.
– И конверт?
– Да.
– И ты никому не расскажешь о мистере Маффеи и о той клюшке для гольфа?
