Весь произведённый Лиссой образ взрослой разумной женщины оказался беспощадно убит короткой фразой, больше свойственной капризному ребёнку.
Не успела я удобно устроиться в кресле, как богиня присела ко мне на подлокотник и постучала кончиком длинного указательного пальца по острой вершинке маски-короны духа.
— Ты и впрямь сумасшедшая, Рыжик, — покачала головой ректор. — Я могла бы сделать для тебя несколько запасных разнообразных масок, если попросишь. Больше тут уже ничего сделать нельзя. Страх остался доволен сделкой, а вот ты? Впрочем, не отвечай.
И не собиралась. Я не испытывала нужды ни в сочувствии Лиссы, ни в словах, на подобии: «Я же говорила». Да и сожаления, если и имелись, были не тем, чем я бы возжелала поделиться.
— Что насчёт Алексии? — спросил Элиот, и я подивилась тому, как точно он определил, что ему стоило бы вмешаться, хотя я, по моему мнению, не подала виду. Мне следовало бы стать менее предсказуемой для него к моменту не столь далёкого вступления на престол. Что удобно сейчас, имеет вероятность стоить жизни потом.
Богиня вернулась туда, где изначально устроилась, и перекинула ногу, усевшись на подоконнике, как в седле. Она воплощала в реальность те желания, которые возникали у меня в детстве, но были не допустимы в силу своей безумной опасности. В конкретном случае — расшибиться в кровавую лепёшку.
— Вы, наверное, уже поняли из нашего разговора, что Алексия — полубогиня, — Лисса качнулась корпусом вперёд, уперев руки в камень. Я чувствовала себя молодой матерью, боявшейся за чужого ребёнка, вздумавшего поиграться с ножом, но ничего не способной сделать, потому что он чужой и его мать рядом. Инстинктивное беспокойство за жизнь богини притупляло недоверие и шок от новой информации. — Своими магическими способностями она всецело обязана божественному происхождению. Оно же является её проклятием.
Ректор откинулась, снова наклонилась вперёд, и назад, и вперёд. У меня голова пошла кругом…
— Поэтому полубоги почти не встречаются? — спросил Элиот, которого если и напрягало смертельно опасное развлечение богини, то не так, чтобы он был не в состоянии сдерживать эмоции.
— Именно, — кивнула Лисса и завалилась набок. Чего она добивалась своими вывертами?! — У зачатия полукровок всегда есть причина. Одни боги так хотят вмешаться в историю мира, оставить в ней свой след, другие — использовать своих детей для того, чтобы увеличить своё собственное могущество. Поработить, заставить выполнять свои прихоти, подчинить своей воле… Отец Алексии, что прискорбно, относится ко вторым.
