— Ты готова?
— Готова.
— Тогда пора идти.
Я сполоснула тарелку в умывальнике (рассохшийся, потрескавшийся кусок хозяйственного мыла был тут единственным моющим средством), обтерла полотенцем и поставила в кухонный шкаф.
Папа протер скомканной газетой сковородку, (с которой ел, не заботясь о тарелках) выкинул пропитанный жиром комок в печку и решил, что чистота наведена.
Юркий микроавтобус подобрал нас на трассе и быстро домчал до поселка.
Каким образом папа объяснялся с тетей Нелей, я не слышала, потому что во дворе наткнулась на Анжелику, развешивающую в огороде постиранное белье. Та блистала. То есть блестела. Видимо, имея в семейном бутике широкий выбор нарядов, Анжелика предпочитала брать самое яркое и блестящее. Джинсы со стразами съезжали с попы, обнажая стринги с бисером. Ядовито-розовая футболка была расшита серебром и золотом. Волосы сестрица выкрасила в угольно-черный цвет. Но уже давно, потому у корней русые ее, настоящие волосы успели отрасти где-то на сантиметр. Глаза она подвела жирной черной линией, чтобы красиво.
— Ты эмо? — заинтересовалась я.
— Чего? — воззрилась на меня Анжелика.
— Ну, черное с розовым носят эмо. А черное — готы.
— А-а, — успокоилась Анжелика. — Не-а. Это в городе. У нас тут такого нету. Просто за модой слежу, стараюсь выглядеть стильно.
— Тебе не попало вчера? Тетя Неля грозилась.
— Да она всегда грозится, — отмахнулась равнодушно Анжелика, украшая веревку микроскопическими трусиками, одни краше других. — Поорет малость, да и все. Мы на пляже были, костер жгли. А она дозвониться не могла — МТС накрылся, весь поселок без связи сидел. А БВК работало. Только нафиг мне суетится, спрашивается, мобилу у кого-то брать?
— А сейчас связь работает? — спросила я.
— А я знаю? — хлопнула густо накрашенными ресницами Анжелика и хихикнула. — Позвони — и все узнаешь.
Собственно говоря, я так и сделала. Дозвонилась до больницы. У мамы было все стабильно.
После звонка я задумалась, глядя разряженную Анжелику, что если здесь, в Нижнем, она законодатель моды, то я явно буду белой вороной с первых же дней.
Нервно хлопнула дверь, на крыльце появилась тетя Неля:
— Девчонки, чай пить идите!
Не хотелось мне ее чаю.
Я поднялась на крыльцо, зашла на веранду, сбросила кроссовки, по крашенному прохладному полу прошла к столу. Около стола, покрытого клеенкой, на табурете сидел папа. Дядя Гриша примостился на стареньком диванчике у стены. Он вертел из разноцветного фетра мушки и всячески делал вид, что его тут вообще нет.
