— Связь, между нами и складским комплексом школа? — спросила я.
— Да, — ответила Николь.
Я постаралась сдержать осуждение в голосе.
— Куча детей между нами и целью — в потенциальной опасности.
— Школа должна быть пуста, — объяснила Николь. — Мы велели закрыть ее для срочной проверки безопасности электросети, и нас заверили, что на оставшиеся уроки детей выведут в парк.
— Очевидно, что-то пошло не так, поскольку там остался по крайней мере один класс.
— Что? Мы сейчас же это расследуем. — После долгой паузы Николь заговорила вновь: — Похоже, один из учителей неправильно понял сообщение. Мы не стали посылать безопасников проверять, пуста ли школа, так как получили распоряжение избегать их видимого присутствия.
— Вы правильно сделали, Николь, — вмешался в ее беспокойные объяснения Лукас. — Вид безопасников мог встревожить нашу цель и побудить ее к насильственным действиям. Учитель уже выводит детей в парк?
— Да.
Я закрыла глаза, миновала место, где перевозбужденные дети строились по парам, чтобы идти в парк, и двинулась дальше на юг. Я не могла определить, где именно проходят границы складского комплекса, поэтому углубилась в мысли первого попавшегося человека. Девушка беспокоилась о тридцати шести пропавших банках томатного пюре.
Я не стала задерживаться в ее разуме, чтобы узнать, как она планирует выкручиваться. Это был разум лояльного члена улья, ручной пчелы, и я наконец попала в склад.
Я двинулась дальше, проверяя другие разумы. Мужчина только что уронил себе на ногу что-то тяжелое и думал такими словами, которые поразили бы даже Адику. Трое случайных рабочих управляли тележками, набитыми контейнерами. Затем я нашла то, что искала — разум, ярко сиявший гневом и разочарованием.
Я часто сталкивалась с гневом и разочарованием людей, переживающих эмоциональный кризис из-за личных отношений. На этот раз причина гнева была иной и очень, очень неправильной. Я видела разум человека, ненавидевшего свою работу.
Это меня поразило, поскольку никто в улье не должен чувствовать подобного. Каждый год все восемнадцатилетние ребята проходят лотерею для оценки, оптимизации, распределения и импринтинга. Все боятся процесса. И я была одной из них всего несколько месяцев назад. Дрожала перед тестами, которые обнаружат мои силы и слабости. Паниковала по поводу работы, которую получу, и своего уровня. Каменела в ожидании импринтинга данных в мозг.
Все боятся лотереи, поскольку знают, что она определит их место в улье, профессию и всю дальнейшую жизнь, и обжаловать ее решения невозможно. Входить страшно всем, но большинство выходят счастливыми. Не потому, что импринтинг превращает их в послушных роботов или все попадают на высокий уровень, а благодаря оптимизации. Этот процесс соотносит задатки каждого человека с потребностями улья в работниках с учетом дополнительного фактора. Какая работа принесет этому человеку наибольшее счастье и удовлетворение?
