Шорохи сменились треском и подпрыгиванием земли под тяжелой поступью. Послышался душераздирающий свист и скрежет.
— Хотела музыки — получи, корова, плетку, — только и успела гаркнуть я.
Жалобно скрипнув, подсолнухи расступились и пропустили вперед Калки. Гигантскую бабищу с раздувшимся, как у беременной, брюхом и крепкрой грудью. Росту в ней было три меня, не меньше. Бочкообразное тело крепко стояло на массивных и согнутых, как у лягушки, ногах. Одна пара рук заканчивалась грейферными ковшами, как у экскаватора, а вторая — перепончатыми лапками. На приплюснутой голове красовалась корона в виде солнца с тремя лучами. Вытаращенные зенки полыхали красными огнями. Кожа отливала бронзой в лучах заката.
Желание бить в бубен и петь молитвы мгновенно угасло, стоило воочию увидеть местную богиню. Такой страшилище не то, что поклоняться, плюнуть вслед страшно.
Шея Калки подозрительно хрустнула, голова повернулась, и красные зрачки просканировали меня насквозь. Верхние конечности богини приподнялись и клацнули.
— Вы не волнуйтесь, — мой голос подрагивал от страха. — Уже ухожу. А семечки ваши я того, не щелкала. Не ешьте меня, пожа-а-алуйста…
Сделала глаза, как у кота в мультике, и молитвенно сложила ручки. Для убедительности тюкнулась лбом о землю. Убежать от этой махины, все равно, что от разряда тока.
Но мой лебезящий тон и смиренная поза не разжалобили Калки. Ковш потянулся, грозно оскалив хищную пасть.
И тут я неожиданно вспомнила, что утюг в пещере не выключила. Вернее, что жить хочу до безобразия. Тяжесть в ногах тотчас испарилась, а за спиной выросли крылья. Была не была.
Припустила так, что пятки не то, что сверкали — перемигивали, как лампочки на новогодней елке. В ушах свистел воздух, а пульс стучал в висках, как отбойный молоток. Подсолнухи слились в единую оранжево-зеленую массу, и вскоре я перестала различать, где небо, а где земля. Чудилось, что уже несусь по воздуху, левитируя над поверхностью. А следом за мной на крыльях сумрака скачет безумная гигантская баба с четырьмя руками. И щелкает, щелкает зубами возле самого моего затылка.
Подсолнухи кончились, мой запал — нет. Не знаю, как далеко бы я умчалась, если не наткнулась на новое препятствие. А именно — белый бок таракана.
— Ты что здесь делаешь?! — послышался грозный окрик Фила. — Жить надоело?..
Мгновение — и я лежала поперек хитинового панциря боевого таракана. А дикий варвар читал мне нотации менторским тоном.
