— Ты меня слышишь, Габи? — уточнил Корбл. — Открывай глаза, уже можно…
Коснулся щеки, заправил выбившуюся из тугого узла прядь мне за ухо. В его движениях не было укора или злости. Скорее, сожаление.
Он назвал меня Габи? Значит, не успел ничего понять. Или боль настолько ослепила его разум, что великий магистр не заметил грима? Не услышал голоса, который не мог принадлежать старухе?
Приоткрыла один глаз: Корбл, и правда, вновь стал человеком. Обнаженная грудь блестела от пота, мелкие рваные раны покрывали все тело. В тех местах, где появлялось оперение. Страшно представить, что творилось со спиной, где вырастали крылья.
Верена взяла за руку и крепко сжала.
— Не бойся, уже все прошло, — заявила не по-детски мудро. — Мы не причиним тебе зла.
Кажется, малышке досталось меньше, чем ее отцу. Да и другим рыцарям тоже. И только Райнер сидел, привалившись спиной к зеркальной стене.
Корбл провел по груди ладонью. Смахнул несколько черных перьев, приклеившихся к плечам. Регенерация у него проходила достаточно быстро. За несколько мгновений царапины и порезы практически исчезли. Но какой след болезненное обращение оставляло в душе? Залечится ли она так же легко, как тело?..
Я сомневалась. Теперь стала понятна нелюдимость жителей Вороньего лога и стремление в трудный час оказаться подальше от чужих глаз.
— Как ты? — снова спросил Корбл. — Сможешь идти? Борюсь, я сейчас так слаб, что не смогу поднять на руки и старушку.
Но ведь он донес меня до кушетки. Трудно представить, какие усилия пришлось приложить для этого…
— Все хорошо, только голова кружится, — сказала я, избегая его взгляда. Не потому, что было неприятно или противно. Стыдно. Раскаяние за необдуманный поступок накатило удушливой волной, угрожая снова лишить сознания. — Наверное, сильно приложилась, когда упала.
Он вымученно улыбнулся и кивнул на чашу, стоящую возле его ног.
— Это от вина, в нем обезболивающее. Травяной настой позволяет облегчить боль и ускорить восстановление.
Опершись на кушетку, поднялась. Виновато покосилась на Верену. Почувствовала себя предательницей, ради любопытства рискнувшей ее доверием.
— Теперь вы прогоните меня? — спросила у Корбла. — Накажете за непослушание?
Тотчас вспомнились разговоры жителей поселка. Странное поведение воронов. Что, если и меня теперь коснется проклятие? Неужели придется стать вороной и кружить всю оставшуюся жизнь возле госпиталя? Или обращаться трижды в день в пугающую тварь?..
