Топот копыт показался дивной музыкой жизни. Приближался, вселяя надежду на спасение.
— Райнер! — крикнула я, забыв сменить голос на старушечий. — Сюда, пожалуйста!
Только он совершал верховые прогулки по Вороньему логу. И мог выезжать из леса этим вечером.
— Кто здесь? — послышался ответ. — Что произошло?
Рыжая голубка, до того кружившая над ветвями в поисках места для нового удара, взметнулась ввысь. Протяжно взвыла на прощание. В ее голосе мне послышалась обреченность волчицы, лишенной добычи голодной зимой.
Я ощупала лицо, глянула на разорванное платье и перчатки. Райнер непременно захочет помочь. Возможно, заставит идти в госпиталь. Тогда мне ни за что не прочесть письмо.
Прижала к сердцу пробирку как величайшее сокровище. Плотно сжала губы. Нет, нельзя выдать себя сейчас. Птица улетела и вряд ли появится вновь — побоится всадника. В любом случае, мне нужно вытерпеть. Я так долго ждала этого момента. Так надеялась…
Райнер проскакал мимо укрытия трижды. Он угадал голос и звал таинственную незнакомку. Просил откликнуться. Осматривал ближайшие кусты.
Я молчала, молясь, чтобы зрение его подвело. И быстро опускавшиеся сумерки пришли мне на помощь. Пусть жителей лога и величают проклятыми воронами, в искусстве притворства голубкам нет равных.
Райнер ускакал. Но не в сторону замка — снова в лес. Возможно, решил все же найти след таинственной незнакомки.
Придерживая порванный подол и прикрывая щеку, лишенную грима, я пробралась в спальню Фреджи. Благо, ее самой там не оказалось. Зато на туалетном столике стоял в хрустальной вазе букетик полевых колокольчиков. Так мило.
Но мне было не до сантиментов. Дрожащими от нетерпения руками я умылась, заново нанесла грим. Переоделась и спрятала руки под новой парой перчаток.
Только после этого пробралась в комнату для вышивания. Закрылась изнутри. Задернула шторы и зажгла маленькую свечу в надежде, что останусь незамеченной.
— Нет, на этот раз мне ничто не помешает, — шепнула не то себе, не то ушедшей в мир предков сестре.
Кроваво-красный проявитель упал на чистый лист бумаги. И на ней — о, чудо! — появились надписи. Катерина оставила длинное послание, в содержание которого было трудно поверить. Просто невыносимо.
Она полюбила чудовище. Полюбила и до последнего надеялась спасти. Только в первую брачную ночь Корбл признался, почему выбрал ее. Попытался отговорить, вынудить покинуть Вороний лог. Бросить проклятого мужа и забыть встречу, как страшный сон.
