Промашка с Сергеем серьезно обеспокоила Прохорова. Теперь мало того, что ни о каком доверии не может быть и речи, так еще и проблем прибавится — не то чтобы кто-то мог что-то узнать об Обществе, но ведь любые слухи могут повредить. А если Сергей всем расскажет о его странной осведомленности, это никак не поможет его работе незаметного наблюдателя… Нет, с этим определенно необходимо что-то делать, причем сейчас и немедленно, иначе…
— Сергей, ты меня не так понял, — начал Прохоров. — По институту давно слухи ходят, разве ты сам не в курсе? Кто ж в здравом уме поверит, что человек будет ночами над диссертацией о пористости теста сидеть! Да и колбы у тебя все время какие-то странные, лаборантки об этом уже пару месяцев как шепчутся. В общем, все сходятся на мнении, что не тестом ты там занят, а чем-то совсем другим, левым заказом каким-то! Разумеется, никто напрямую спросить не рискнет, да и сам я уже не понимаю, зачем этот разговор завел…
«Тупик, — подумал Прохоров. — Ничего не получается, какие-то глупости».
— А что ты знаешь об Обществе Парацельса? — спросил он и немедленно прикусил язык. Он не собирался говорить ничего подобного, и уж по крайней мере не сейчас, когда Сергей меньше всего склонен доверять ему. «Каким образом это произошло? Неужели я это действительно сказал? И как теперь выкручиваться?»
— О чем это вы, Василий Дмитриевич? — спросил Сергей, и взгляд его стал еще более подозрительным. Прохоров пытался остановиться, но его словно несла вперед невидимая сила:
— Не отпирайся! Я знаю, что ты получил парацельсий. Я знаю, что к тебе приходили два человека из Общества, Адепт и Мнемоник, с целью забрать крысу, а ты не спал и подслушал их разговор. И узнал, что твое вещество получено несколько столетий назад и что существует целое Общество, строго хранящее его тайну. Точнее, хранившее, потому что ты все-таки сумел успешно закончить опыт. Крыса все еще у тебя, по какой-то причине посланцы не смогли выполнить задание, да и не она является основной проблемой: джинн выпущен из бутылки, ты теперь не можешь оценить масштаб распространения парацельсия, и Генка — лучший тому пример.
— Кто вы, Василий Дмитриевич?
— Я? Как ты, возможно, уже давно догадался — Наблюдатель. Человек, который должен был заранее обнаружить твои выкрутасы и помешать им, и который ничего не сделал для этого. Намеренно не сделал.
— Вы хотите сказать, что…
— Да, именно это я и хочу сказать, Сергей. Общество далеко не так централизованно, как хотелось бы его руководителям. Постоянно появляются инициаторы более решительных действий, готовые нести свет в массы, несмотря на запреты. Сен-Жермен пытался передать парацельсий европейским монархам, но был остановлен. Через сто лет опять потенциальный прорыв, но небольшое внушение — и Менделеев увидел во сне свою Периодическую таблицу, что в корне изменило направление его исследований, а ведь он был так близок к разгадке! Уже в нашем веке Эшер опубликовал свои рисунки, а они представляют систему лабиринтов для отбора кандидатов в Адепты, Общество спохватилось слишком поздно и не смогло помешать публикации. Терьен сумел выпустить статью о теории получения ослабленной формы парацельсия, назвав его «брейнорин». Таких примеров множество, об этом можно говорить часами, но суть в том, что я, простой Наблюдатель, способствовал тому, что парацельсий выпущен на свободу, и я совсем не уверен, что меня это радует.
