— Девушка, идемте с нами!
Небольшая группа молодых парней проходила мимо, размахивая сине-белыми флагами. Не ответив, Ивлин, отвернулась, но тут от парней отделился один — высокий, улыбчивый, с вьющимися волосами. Осторожно тронул ее за локоть и спросил:
— В первый раз на стадионе?
И тут случилась странность — Ивлин и незнакомому парню одновременно что-то попало в глаза. Они синхронно заморгали, а затем посмотрели друг на друга и рассмеялись.
— Вы без спутников? — поинтересовался незнакомец.
— Со спутниками, но они… — Ивлин замялась, не зная что ответить.
Парень понял ее по-своему.
— Ну, так идемте с нами! — воскликнул он. — Мы в шестнадцатом секторе сидим, оттуда весь стадион видно. Не переживайте, найдем мы ваших спутников!
Под столбом с презренным Знаком Метея на маленьком раскладном стульчике перед мольбертом сидел художник с длинными седыми волосами. Карлик и сам любил рисовать, а один из его пейзажей украшал Стену Рисунков, куда отбирали лучшее из лучших. Мало кто умел добиться такого потрясающего сходства, и Яки не без оснований считал себя тонким ценителем. Подошел к художнику, взглянул на его картину… Увы, седой господин оказался никудышним живописцем. Он просто беспорядочно клал краски на холст.
— Вам не нравится? — не поворачивая головы, спросил художник.
— Мммм, — ответил Яки. — А смысл-то в чем? На что это похоже?
— Вы считаете, что картина обязательно должна быть на что-то похожа? — господин отложил кисть и с любопытством обернулся к карлику. — Эдакое «застывшее мгновение»? Застывшее мгновение — это фотография, молодой человек. Живопись — это чувственное восприятие. Вы посмотрите на этот набросок, только не глазами. Глаза — это для ориентации на местности. Смотрите тем, что у вас внутри, душой своей. Неужели ничего не чувствуете?
Какая-то соринка попала в глаз карлику, и тот усиленно заморгал. Прикрыл веко, осторожно провел пальцем, и соринка исчезла. Посмотреть иначе… Как это иначе? Может быть, картина не так проста, как кажется на первый взгляд? А седой господин вовсе не художник, а маг, который в порыве откровенности предложил первому встречному постичь его искусство? Такой момент упускать было нельзя.
— Еще вчера я думал, что предвкушение белое, — неожиданно произнес художник. — Я живу тут, через дорогу, и каждый матч мимо моих окон проходят толпы фанатов. Кричат, поют, машут флагами… Я сам не болельщик. Если во мне и есть азарт, то только творческий, да и того с возрастом все меньше. Чувства, знаете ли, тоже стареют. Ветшают, словно старые выцветшие шторы, что никак не соберусь поменять на окнах. А тут подумал, что если я хочу нарисовать страсть, настоящую, живую страсть — ожидание, предвкушение, надежду на успех — нет лучше места, чем стадион.
