Гвэрлум умела носить ролевые костюмы. Образ «царевны-лебеди» ей удавался не хуже, чем образ «странствующей целительницы». Та же сострадательность во взгляде, то же терпение в жесте сложенных рук.
Эльвэнильдо усмехнулся ей и даже, кажется, подмигнул, но она сделала вид, что не замечает. Погрузилась в роль с головой. Что ж, весьма почтенно.
— Это странница, — сказал Неделька (он постоянно вертелся поблизости), тоже поглядывая на Гвэрлум. — Пусть пока у нас поживет. Флор-то Олсуфьич в отлучке, — добавил он, забыв о том, что сообщал эту новость уже раз десять. — Ох, вот ведь беда. Ты ведь, боярин, нам почти родня.
Андрей вдруг улыбнулся.
— Русский человек русскому везде родня, — сказал ом. — Ох, устал я… Третий год от Казани уйти не могу.
В марте 1549 года в Казани произошло важное событие: властитель ее, бывши сильно пьяным, убился прямо во дворце. Тотчас возвысили голос царедворцы. В Казани уже давно существовали две политические «партии», которые непримиримо боролись друг с другом. Одни хотели союза с Москвой, другие — с могущественным Крымским ханством. В любом случае это означало для Казани войну, либо с Москвой, либо с Крымом.
После смерти Сафа-Гирея верх взяли «крымцы». На престол возвели двухлетнего мальчика, сына любимой Сафа-Гиреем жены по имени Сююнбеки, и послали в Крым с просьбой, чтобы тамошний хан прислал им своего сына — для защиты от Москвы.
Царь Иоанн одновременно с тем получил из Казани дерзкое письмо, где от него требовали заключить мир и больше не ходить под стены этого города. Царь Иоанн тотчас воспользовался мятежным безначалием Казани.
Он и не помышлял признавать мир с двухлетним младенцем, которому предстояло сделаться вассалом Крыма. Ну уж нет! России нужна была Казань.
И полки собрались. В Суздале — большой, в Шуе — передовой, в Юрьеве — сторожевой, в Костроме — правый, в Ярославле — левый. В конце ноября государь Иоанн выехал из Москвы во Владимир, где получил благословение митрополита. Провожая на войну царскую армию, владыка убеждал воевод служить отечеству великодушно, в духе любви и братства, забыть гордость и местничество, ибо это дурно и в мирное время, но на войне — преступно…
С царем Иваном были его младший брат Юрий и множество казанских вельмож, которые принадлежали к «промосковской партии» и вынуждены были бежать из Казани в последние времена. Зима стояла суровая. Люди умирали по пути, замерзая. В Нижнем Новгороде все полки соединились и в феврале уже стояли под самой Казанью. Изготовили «туры» — осадные башни и приступили к городу.
