Заметим, что чисто биологическая и чисто социальная (вненациональная, внеродовая) семы как бы упорно отталкиваются русским языком. Противопоставление человека «остальному» животному миру в русском языке (если не брать биологическую терминологию) нерелевантно. Русское слово «человек» упрямо снимает и гендерную оппозицию. Оно же успешно изживает «батрака», «крепостного» и т. п. «Права человека» как социально-юридическая зона неких глобалистско-космополитических деклараций в реальной, повседневной жизни превращается в «права потребителей», «права матери и ребенка» и т. п. Слово «человек» словно бы «ускользает» из социальной (юридической, финансовой, экономической) зон, то есть зон полностью и безоговорочно десакрализованных.
Актуальными же остаются следующие семантические лучи: «человек — Бог», «человек — человечество», «человек — народ». И во всех этих лучах «человек» выступает как индивидуальное проявление соответствующих сил: Бога, Человечества, Народа. В дальнейшем возможна и необходима более подробная проработка этих трех лучей тезауруса с привлечением огромного свода словообразовательных моделей, терминологии («Богочеловек»), окказионализмов («человекоугодие») и т. п.
«Честь» — это и то, чем обладает человек (достойные уважения моральные качества, принципы, целомудрие, незапятнанная репутация, доброе имя), и то, как к нему, соответственно, относятся окружающие (почет, уважение). Это то сокровенное «внутреннее», которое необходимо сохранять для правильного отражения во «внешнем».
В сущности — что такое честь — объяснить невозможно. В этом смысле честь — некий онтологический аналог совести, благородства и т. п., того, что греки определяли то как «арэтэ», то как «калокагатия», китайцы — как «жэнь» и «вэнь» и т. д.
Синонимические словари «раскладывают» слово «честь» на — как минимум — три синонима: «репутация», «почет» и «невинность». Социально и гендерно «честь» тоже «разобщена»: «девичья честь», «честь офицера», «дворянская честь» и проч.
Но по сути честь — это «универсальное неуловимое», «дао души», тот инвариант духа, который может реализоваться во множестве вариантов. Честь — это, если выражаться культурологически, врожденная эмическая доминанта, эманирующий эйдос, иначе говоря, личностный стержень.
Бесчестность — это обезличивание, в конечном счете — бездуховность, бездушие и бесчеловечность.
Этимологически слово «честь» — один из самых синкретичных индоевропейских концептов. В различных языках он дает очень симптоматичные рефлексы. «Честь» в своих различных культурно-языковых исполнениях сопряжена с такими понятиями, как «понимать», «мыслить», «познавать», «соблюдать», «замечать», «намереваться», «чувствовать» и др. «Честь» — это как бы «все во всем», синкретическая пуповина взаимодействия индивида с миром, микрокосма с макрокосмом.
