— А ежели попробовать? — робко предложил я.
Бирюков, почесывая в затылке, опять долго обдумывал и наконец произнес:
— А попробовать можно.
Шапирограф стал давать 70–75 прекрасно читаемых экземпляров.
Больше, пожалуй, было и не нужно. Каждый взвод имел газету.
2
— Два раза в пятидневку полковую газету можете? — еще перед выступлением в поход спросил у меня комиссар.
Я думал недолго.
По полку среди военкории и клубистов ходили насмешливые разговоры:
— Ну с газетой на походе — гроб, крышка и сургучная печать сверху. Если мы в лагере, в хороших условиях бьемся, чтоб хоть раз в пятидневку выходить, так тут… — И, махнув рукой, кончали разговор.
— Два раза в пятидневку можем, — ответил я комиссару и пошел собирать военкорию.
— Раз в пятидневку ротную газету можете? — спросил я в свою очередь у редакторов ротных газет. Редакторами были или одногодичники, или младшие командиры, или командиры взводов, от своих обязанностей не освобожденные.
Редакторы также думали недолго. В лагерной нашей практике не было ротной газеты, выходившей регулярно раз в пятидневку.
— Можем, — ответили редакторы, но покачали головами.
Выступили в поход.
Четыре дня продолжалось движение, пятый день — дневка, отдых. Но «кому дневка, а кому ильичевка».
В дневку выходил большой, итоговый номер полковой многотиражки «Горный боец». Он выходил на четырех языках: русском, грузинском, тюркском и армянском. Из каждой национальной роты со своими заметками приходили переписчики. Их не так-то легко было собрать всех вместе, сразу, а шапирографская техника требовала единовременного писания, и я бегал по политрукам национальных рот.
— Да ежели сейчас, — горячился я, — не будут у меня в палатке ваши переписчики, помещу сам на русском языке заметку о вас, что вы срываете газету.
Или грозил:
— А вот возьму и сам по-грузински напишу.
Это была страшная угроза, я не знал ни одной грузинской литеры.
Переписчики приходили. Некоторые из них вовсе не знали русского языка. Они приносили написанный командиром русский текст для того, чтобы я знал, о чем идет речь, и я знаками показывал, где и как писать.
Газета, выходившая в дневку, подводила итоги пройденной пятидневки — мы завели страницу «Чему учат горы», где кратко обсуждали вопросы горной тактики и политработы в горах. В эту страницу охотно писали слушатели Военной академии — Задовский, Твердохлебов, Стельмах и адъюнкт Куцнер.
Рядом с этой страницей шла страница рационализатора. Редактировал ее одногодичник Смирнов, руководивший рационализаторской работой в полку.
