1
Большая воздушная, кружевная мечта маячит передо мной: прийти, снять мокрое белье, обтереться колючим, обязательно колючим, чтобы тело горело, полотенцем, надеть сухое белье и напиться чаю, хорошего чистого чая, без сала.
Чай кипятится в тех же жирных и сальных котелках, из которых мы и обедаем, — в чае всегда плавают легкие, ажурные кружочки жира.
Вот чаю б без сала!
Мокрый, лохматый, как шерсть грязной шелудивой собаки, ползет по горам туман. Идет дождь. Непрерывный, нудный, холодный. Солнца нет: утонуло в мертвых, тяжелых, как труп, тучах.
— И откуда столько воды берется? — вслух удивляется пулеметчик, идущий впереди меня. — Который уж день гвоздит.
— У бога милости много, — смеясь отвечает вьюковожатый.
— Ишь ты! Водопровод.
Это опять удивляется пулеметчик. Его курносое веснушчатое лицо освещается улыбкой. Он показывает рукой на приютившийся среди скал одинокий двор аджарца. По тонким, распиленным и продолбленным стволам молодых деревцев весело бежит вода, падая прямо во двор аджарца. Это и есть водопровод.
— Интересно, — крутит головой пулеметчик, — как на свете люди живут. Ишь вот мельница какая — Днепрострой прямо.
Чтобы заставить воду падать на мельничное колесо и достигнуть здесь наибольшей концентрации и силы падения, аджарец устроил «водопад»: по деревянным желобам падает вода в большую деревянную трубу. Труба эта — толстое, продолбленное внутри бревно.
— Техника, — удивляется пулеметчик. — И как посмотришь: велика наша СССР, какие тут народы-ы живут.
Пулеметчики запели песню, хорошую кубанскую песню, где ни слов, ни мелодии не разобрать, а одна только степная широкая тоска. И по чем, о чем — неизвестно.
— Эх, завыли, — ругается впереди стрелок первой роты Масленников, «первач»-ударник. — Веселую надо. Чтобы дождь испугался. Ну, дава-ай!
Смех, шутки — и дождь нипочем.
— Эх, и горы! — восхищается пулеметчик. — Как думаешь: выше колокольни будет или нет?
— Куда!
— Рассказать в деревне — не поверят.
— А дождь: ну, прямо классовый враг.
— Что, товарищ старшина, такие невеселые? Не журитесь. Потому у горных орлов крылья железные, не растают.
— Какая подразделения? — спрашивает выставленный на повороте «маяк».
— Злые пулеметчики, — отвечают весело и гордо или:
— Первая, геройская, непромокаемая рота…
