— Перепутал день и час венчания?
— Не смешите меня. — Тоцкий скривился. — Вы его плохо знаете.
Госпожа Май загасила пахитоску и, положив руки на столик, сцепила пальцы.
— Да нет, знаю-то я его неплохо, — призналась она. — Он сюда ходил на протяжении года. В середине каждого месяца обновлял объявление о поиске невесты, всякий раз просматривал фототеку журнала. Человек серьезный, обстоятельный, неспешный. Правда, без огонька, без изюминки. Но аккуратный, всегда безупречно одет. Без пылинки, без складочки — все чисто, отутюжено. Никак не ожидала, что он примет решение молниеносно венчаться. Ведь данные невесты я сообщила ему всего лишь неделю назад! Как раз в тот день принесли объявление и оплатили квитанцию. Какой-то малолетний рохля, чуть ли не гимназист. Похоже, что и текст брачного объявления составлял он, почерк какой-то детский.
— Вот почему невеста говорила, что объявления не писала! — воскликнул Фалалей. — А вы-то навыдумывали черт знает чего! Нельзя так, братец, людей пугать!
— Вы следите за моей мыслью, Евгений Львович? Так вот. Мадемуазель Толмазова — сирота. То есть невеста, о которой он мечтал. Зная о его безуспешных поисках, я сразу же, как он появился, показала ему объявление. И он тут же отправился по указанному адресу. Фотографию мне не вернул. Я решила, что он наконец-то нашел свое счастье. Иначе, убеждена, человек такого склада давно отослал бы в редакцию фотографию.
— С последним абсолютно согласен. — Тоцкий помрачнел и допил остатки коньяка.
— Вот и отлично. — Госпожа Май несколько расслабилась. — Теперь скажите, вы сегодня поехали за невестой, а к жениху не заходили?
— Заходил, — отозвался Тоцкий, — только его дома не было.
— И вас это не удивило?
— Нисколько. Сначала думал, что он сам уж к невесте помчался. Но у невесты его не застал. Тогда думал, что хлопочет по делам. Придет прямо в церковь. Но прождали там напрасно два часа.
— А как невеста?
— Невеста сначала волновалась, потом плакала, потом мы отправили ее домой.
— А что она говорила? — подал голос Фалалей.
— Когда заплакала, то принялась причитать, что ей, несчастной сироте, ни от кого защиты нет. Что предчувствовала, что все это добром не кончится. Жалела Ардалиона, ни в чем не обвиняла.
— Как-то все странно, — Фалалей почесал стриженый затылок, — должна была бы именно жениха обвинять: насмеялся, обманул.
— А не было ли у невесты какого-нибудь ревнивого воздыхателя? Соперника Ардалиона? — задумчиво произнесла Ольга.
