I дорийский — автентический d — d'
II гиподорийский — плагальный А-а
III фригийский — автентический е — е'
IV гипофригийский — плагальный Н — h
V лидийский — автентический f — f'
VI гиполидийский — плагальный с — с'
VII миксолидийский — автентический g — g'
VIII галомиксолидийский — плагальный d — d'
Сопоставляя эту систему с древнегреческой, мы убеждаемся в том, что средневековые теоретики, сохранив названия, отнесли их к иным ладам, а соотношение основных и гиполадов тоже поняли не так, как они понимались у древних греков[11].
На практике церковные лады средневековья воспринимались не как звукоряды, а скорее как суммы характерных признаков, определяющих возможное русло движения мелодики. Здесь были выделены: заключительный звук (финалис) как единый для лада и гиполада (например, d для дорийского и гиподорийского, е для фригийского и гипофригийского и т. д.), диапазон напева (амбитус) и центральный звук при псалмодировании (реперкусса, тенор). Помимо того существовали характерные для лада интонационные попевки в псалмодии: начальная формула (иниций), серединная (медианта) и заключительная (финалис). Напомним, что русское осмогласие тоже было по-своему связано с системой гласовых попевок. Не случайно и на Западе в теоретических трактатах, независимо даже от изложения системы ладов, сверх нее дают в то же время практические советы: запоминать характерные для каждого лада мелодические формулы-попевки.
Любопытно, что средневековые теоретики ощущали характерную выразительность каждого из модальных ладов, причем их впечатления в значительной степени совпадали или по-своему неплохо дополнялись одно другим. Первый лад воспринимался как подвижный, ловкий, пригодный для всякого чувства. Второй — как серьезный и «плачевный», как глухо-торжественный, как жалобный. Третий казался стремительным, возбужденным, изобилующим скачками; строгим и негодующим, гневным и суровым; побуждающим к борьбе. Четвертый лад представлялся скромным или спокойным; льстивым; приятным и болтливым. Пятый оценивался то как скромный и радостный, то как распущенно-веселый. Шестой — то как страстный с мягкими скачками, то как «плачевный», печальный, трогательный, благочестивый. Характер седьмого лада определялся как болтливый из-за быстрых поворотов, как распутный и приятный; как юношеский. И наконец, восьмой лад был для современников ладом мудрецов, приятным и величественным ладом старцев, постоянно серьезным, величавым из-за малого количества скачков.
