— О чёрт, — проревел водитель, — опять этот пацан с ведром!
Катя тут же начала озираться по сторонам. Потому, что ничего кроме деревьев она не видела вокруг микрика. Какой ещё пацан с ведром? Кого он имеет в виду?
— Всё, выходи, дальше я не поеду.
— Ну, слава те, господи, — хохотнула Катя. — Я-то думала, это реальное похищение! А ты просто обкурился.
— Кто обкурился? — огрызнулся водитель. — Ты с кем разговариваешь?
— А ты? Какой пацан с ведром? У тебя глюки, малыш!
— Если ты его не видишь, это не значит, что его нет, — крикнул водитель, пытаясь перекричать грохот, с которым Катя посильнее захлопнула пассажирскую дверцу. — Да и вообще, тебе не положено их видеть!
— Кого, «их»?
— Не насмехайся надо мной, бабца.
— И тебе скатертью дорожка, — отвечала она неуклюжему микрику, пытающемуся развернуться в этих дебрях. Но всё-таки, парень развернулся. Видимо, он действительно чего-то сильно испугался: «арендатор» так торопился, что не врезался ни в какое дерево при попытке развернуть свою маршрутку.
Когда удалился этот паршивый микроавтобус и вокруг Кати разливалась тишина неподвижного леса, то неподалёку от своей обуви она услышала чей-то шёпот. Кто-то всё время повторял и повторял: «Я не хочу пропасть, не хочу».
Катя глянула под ноги и увидела, что на земле лежит какой-то здоровяк. Сразу бы она его не заметила, потому что он собрал ворох сухих листьев и попытался залезть в эту кучу полностью. Но не получилось — ботинки торчали. Толстые, грязные, чёрные ботинки. Он лежал на груди и рыдал в землю. Так горько рыдал, словно оплакивал какого-то усопшего родственника.
— Встаньте, пожалуйста! — склонилась над ним Дроздова. — Зачем Вы плачете?
— Я ненавижу себя, — ревел тот. — Но я люблю Вас.
— Успокойтесь. Да успокойтесь же!
— Я не могу…
— Это Вы мне звонили? Видите, я Вас узнала.
— Ненужно меня утешать!
— Ну, и ладно, — вздохнула Дроздова с облегчением, — я тогда пойду.
— Вы знаете, Катенька? — подскочил тот залпом. — А ведь тот мальчик — это был я.
Катя остановилась. Она осталась стоять к нему спиной.
— Я знаю. Я не понравлюсь Вам в образе маленького мальчика. Но сейчас, мне кажется, Вы ненавидите меня ещё больше. Почему? ПОЧЕМУ жизнь так несправедлива?
— Я Вас не понимаю, — повернулась к нему Катя (и увидела безобразное лицо с заячьей губой и широким носом). — Ведь Вы маньяк. Зачем Вы должны в любви объясняться, а потом страдать, кусать локти и биться головой о землю? Вы же можете всё взять силой!
