— Одну минутку. В спальню направо… В комнату, обтянутую голубым шелком?
— Вы ошибаетесь, инспектор. Комната направо оклеена бумажными обоями. С желтыми кругами.
— И мебель в стиле Людовика Четырнадцатого?
— Вы опять ошиблись. Я кое-что смыслю в стилях и не сомневаюсь, что комната направо обставлена в стиле Регентства.
К удивлению доктора, Мегрэ записал все эти малозначащие детали в записную книжку.
— Так-так. В десять минут шестого вы были уже наверху. Где же вы обнаружили тело?
— Разумеется, в кровати.
— Покойная была раздета?
— А как же иначе?
— Извините, я перебью вас. Значит, в пять десять Жозефина Круазье находилась в постели и была раздета. Что же было на ней?
— Ночная рубашка.
— Остальная одежда лежала рядом?
— Не думаю… Нет. В комнате все было в полном порядке.
— И никого, кроме мадам Делижар?
— Никого. Она была очень взволнована. Она описала мне ход приступа. Я внимательно осмотрел труп и обнаружил, что мадам Круазье перед смертью была в очень ослабленном состоянии. Это по крайней мере десятый приступ.
— Могли вы хотя бы приблизительно установить время смерти?
— Без труда. Смерть наступила в четверть пятого, мгновенно…
Доктор отшатнулся, потому что Мегрэ вскочил с места и схватил его за плечи.
— Что? Четверть пятого?!
— А что? Мадам Делижар пыталась дозвониться двум другим докторам, прежде чем отыскала меня. А это требует времени.
— Четверть пятого, — повторял Мегрэ, почесывая бровь. — Мне не хотелось бы вас оскорблять, доктор… вы, так сказать, еще недавно… Вы уверены в том, что говорите? Вы не отказались бы от своего заявления, узнав, что от этого зависит жизнь человека?
— Я могу только повторить…
— Хорошо. Я вам верю. Но я должен предупредить, вам почти наверняка придется повторить ваше заявление на суде, и адвокаты сделают все возможное, чтобы заставить вас отказаться от своего заключения
— Им это не удастся.
— Что случилось потом?
— Ничего. Я подписал сертификат о смерти. Мадам Делижар сразу вручила мне двести франков.
— Это что, ваша обычная ставка?
— Вряд ли. Это была ее идея, а я не стал спорить. Она проводила меня вниз. Лакей открыл мне дверь.
— Больше вы никого не встречали?
— Ни души.
Инспектор зашел в ресторан. Даже ресторан, как и все места, которые инспектору пришлось посетить за день, был чуть запыленным, чопорным и торжественным
И все таки это дело относилось к тем, которые Мегрэ любил больше всего: респектабельный фасад, положительные и впечатляющие персонажи — все указует на добродетель, доведенную до скуки. И Мегрэ предстояло разрушить этот фасад, разрыть руины и вынюхать скотину в образе человеческом, носителя самого непростительного из пороков — убийцу ради денег.
