Я, конечно, помню и другой Петербург, перестроечного времени, когда все всего боялись, было пусто на улицах, люди друг другу рассказывали, что вот здесь убили кого-то, и там под лестницей ограбили. А после восьми вечера можно было до вечности ждать автобуса, и он всё равно не приходил. Однажды я стоял на остановке возле площади Искусств, чтобы ехать в сторону Новой Голландии, а это всё-таки довольно далеко. Было часов девять вечера; вместе со мной на остановке мёрзли молодой музыкант с виолончелью на спине и пожилая дама. Ждём сорок минут, ждём час. И тогда я говорю виолончелисту:
– По-видимому, ничего не будет. Автобусы перестали действовать.
Он отвечает:
– Да. Может быть, мы пойдём вместе?
И пожилая дама жалобно просит:
– Умоляю, возьмите меня с собой.
Сегодня почти всё изменилось… Раньше мне показывали: вот там было кабаре, в котором сидела Анна Ахматова. Но в реальности никакого кабаре-то больше не было. И вдруг всё воскресает. И “Приют комедианта”, и “Бродячая собака”, и многое другое, прекрасное. И великолепный Александринский театр, и обновлённый Мариинский, и Мариинский-2, который внутри мне нравится, а снаружи не очень, это какое-то монструозное здание. И концертный зал Мариинского, до конца не доделанный. Ну, маэстро Гергиев придумывает гигантские проекты, так что не всегда достраивает то, что задумал. И Эрмитаж, в котором Александр Сокуров снимал “Русский ковчег”, с этим грандиозным финалом: вечный праздник России закончился, и надвигается цунами…
Однажды мы с женой были у директора Эрмитажа Пиотровского. Кончилась деловая часть нашего разговора, и он нам предложил:
– Какую часть музея вы хотите посмотреть? Я вам дам специалиста.
– Мне было бы очень приятно совершить тот же маршрут, что и Александр Сокуров в “Русском ковчеге”.
И мы начали с двери возле Советской лестницы, которая никакого отношения к Советскому Союзу не имеет, название девятнадцатого века – здесь члены Государственного Совета проходили на заседания. И затем нас повели через какие-то закрытые для посторонних зоны, вплоть до столовой министра иностранных дел; это было очень хорошо.
Жаль, что я не мог участвовать в съёмках самого фильма… Конечно, я бы смотрел на происходящее совсем другими глазами, нежели неназванный, но узнаваемый маркиз, который своим полувраждебным глазом следит за тем, что происходит в России на протяжении веков. Между прочим, у меня есть первое издание “Путешествия” маркиза де Кюстина в четырёх томах. Это, конечно, основа основ западной русистики. Мы должны помнить маркиза и его точку зрения, но нельзя целиком сосредотачиваться на ней.
