Спальня, где он сейчас находился, имела один парадный и два простых входа. Парадные двери открывались в зал, предназначенный для утренних приемов, а далее находились все те помещения дворца, в которых, собственно, велась светская жизнь и проводило основное рабочее время большинство придворных.
Двери по левую руку от широченной кровати, снабженной сверху своей крышей, а по бокам прикрытой многослойными занавесками, вели в помещения, в которых совсем недавно каждое утро и каждый вечер находился его отец, Олмир Четвертый. Сразу за дверью была шикарная туалетная комната со множеством нужных и не очень устройств и приспособлений, бань и прочих физиотерапевтических кабинетов. Посредине нее был настоящий маленький бассейн. Далее располагалась длиннющая комната без окон, используемая отцом для хранения официальных мундиров и другой красивой одежды. За ней был так называемый малый кабинет. Он соединялся с комнатой для особо важных совещаний, которая выходила уже в общий коридор. Отныне это его мирок, в котором он должен отдыхать и думать.
Дверь справа от кровати, заколоченная двумя грубыми досками крест-накрест, вела в личные покои королевы. Вчера он, несмотря на заверения, что внутри ничего нет, кроме голых стен, попросил отодрать доски и отрыть двери. Убедился, что его не обманывали, и распорядился восстановить все в прежнем виде. Отец оставил только одно материальное напоминание о своей жене — потрепанную фотографию в овальной рамке, стоящую на рабочем столе в малом кабинете. Олмир долго изучал ее.
Его мать, пришел он к выводу, была женщиной неземной красоты. И имя у нее было чрезвычайно редкое — Элеонора. Из сбивчивых рассказов сопровождающих он узнал, что была она довольно близкой родственницей теперешнего герцога Кунтуэского — чуть ли не двоюродной сестрой. От рождения обладала таким высоким Совершенством, что если бы не вышла замуж за короля, то ее должны были бы провозгласить главой Дома Павлина.
Вчера поздно вечером он долго смотрел хроникальные материалы, посвященные родителям, и сейчас не помнил, как заснул.
Задержавшись на минимально необходимое для утреннего душа время, Олмир прошел в кабинет, на ходу запахивая халат — он не знал, что положено королю одевать утром. Включил компьютер и сразу настроил его на новостной канал. Их школа была отрезана от общепланетной информационной сети.
Новости культурной жизни начинались с интервью барона Кима, председателя профсоюза творческих работников, о новом, чрезвычайно модном направлении в искусстве — образных многоуровневых мультфильмах-голограммах, создаваемых на специальных кристаллах. Назывались они бсинктами. Признанным мастером этого направления в Галактическом Содружестве была Лара Элефанская. Ее последователи и подражатели давно размножились повсюду, но до Ремиты слава ее донеслась только сейчас. Затем шел репортаж об открытии бароном Кимом выставки своих работ, после чего показали фрагмент заседания какой-то комиссии, решающей вопрос увековечения памяти… кого именно, Олмир пропустил. Потом на экране снова возник барон Ким…
