Очарование Ремиты | страница 14
— Дети, а почему нет Джона? — вдруг спросила Тетя Поля. — Он не заболел? Никто не знает, что с ним? Как же так, с утра не есть?
Олег со стыдом признал, что забыл про товарища. Неужели Джон серьезно пострадал, падая на кусты сирени? Пока все неспешно поднимались наверх, Олег забежал в комнату Джона. Там его тоже не было.
Джон, оказывается, ждал их в классе.
— Ты почему не ходил на завтрак? — спросил у него Олег.
— Да-а, — протянул Джон. — Меня Миска мазала мазью.
Царапины на его лице сейчас были едва заметны.
— Больно было?
— Да нет. Только вот есть охота.
— Беги к Поле. Она о тебе беспокоилась.
— Не, не успею. Не хочу попадаться один на один Кокроше. Миска уже доложила ему про меня.
— Варя, — Олег решил проявить заботу о товарище, — отдай человеку свой бутерброд. Видишь, он голодный.
У Барбары необычайно трудно было что-либо выпросить. Все, что попадало ей в руки, становилось ее собственностью, которую она самоотверженно защищала. И ходила-то она, как-то чудно оттопырив свои острые локотки. Наверное, для того, чтобы никто не мог без спроса подойти к ней вплотную и что-нибудь украсть.
— Все голодные вовремя ходят в столовую!
— Он же покалеченный тобой. Как тебе не стыдно!
— Я тебе, Варька, еще припомню! — пообещал Джон.
— Припоминай на здоровье, — не испугалась Барбара. Она представляла себя носительницей огромной тайны. Такой важной, что все непосвященные в нее, как жалкие навозные жуки, ни разу не видевшие солнца, были достойны одного лишь презрения.
Юра молча сунул Джону свою надкусанную лепешку с мясом.
— Так-так, — громко сказал Кокроша, войдя в класс. — Все сели, приготовились к занятиям и замолчали. Не забывайте, что недаром вам даны два уха и два глаза, но всего один рот. Я должен сказать, что вынужден на время вас покинуть. В мое отсутствие по всем вопросам обращайтесь к учителю Лоркасу — он остается здесь за старшего. Надеюсь, что по возвращению найду вас в добром здравии. Никто никуда не упадет. — Внимательный взгляд в сторону Джона. — Никто ничего не подожжет. — Алик лицемерно потупил глаза: позавчера он устроил небольшой взрыв, экспериментируя с деталями Лоркасовского конструктора.
Класс замер. Все с большим уважением относились к главному наставнику, восхищаясь кто его умениями, а кто — мужественным видом. Никто не знал, сколько Кокроше лет. Волосы его, всегда коротко постриженные, были седы, как у глубокого старика. Однако волевой подбородок и — когда он раздевался до пояса — его торс с мощными буграми мышц могли принадлежать и человеку средних лет. Маленькие глазки наставника, едва заметные за тяжелыми веками, подмечали все.