Подземный ход продолжал сужаться.
Однако Ивана не смущало это. Он шел так же уверенно. Он все так же ясно видел перед собой белый облик, бросавший в окружавший его впереди мрак таинственное яркое сияние. Изредка старик шептал ему: «Иду, Господи, иду», – и всякий раз это восстановливало его силы.
И теперь, когда уже локти его рук упирались в стены, а каменный свод повис над самой головой, так что факел пришлось держать на весу перед собой, старик нимало не сомневался, что его ведет Христос, что Бог указует ему дорогу. Люди позади задыхались, потому что густой дым факелов наполнял всю эту жилу и дышать было трудно. Тут стоял спертый воздух, казалось не освежавшийся несколько лет. Это сейчас же стало заметно по пламени. Оно вытягивалось бессильно, точно отыскивая кислород для дыхания, и потом падало, едва-едва решаясь осветить густой мрак рокового хода.
Иван шел, шел и разом остановился.
Перед ним точно выросла груда земли. Тут был конец ходу. Глухой, он упирался в эту черную массу. А между тем сомневаться было нечего, старик видел теми же широко раскрытыми глазами, как светлый призрак прошел насквозь. Он там уже, за этой, откуда-то навалившейся стеной.
– Тут, остановился Он, тут!.. – и Иван бессмысленно протянул вперед свою костлявую руку.
Штейгер решился попытать последнее средство.
– Рой, ребята. Нужно пробить себе дорогу…
И сам в то же время сомневался, есть ли там дальше что-нибудь, кроме тех же стихийных масс земли, руды и камня. К счастью, тут было чуть-чуть пошире. Трое в ряд могли стать на работу. Живо закипела она. Пламя все больше и больше съедало воздух… Все тусклее и тусклее горели факелы… Со свистом и шипением клубился дым, застилая глаза и одуряя рудокопов… Тем не менее кайла и лопаты глубоко уходили в довольно рыхлую землю.
Иван, прислонясь боком к стене, смотрел вперед. Он знал, что там, за этой черной массой земли и камня, ждет его знакомый с детства призрак.
– Живьем в могилу попали! – шепчет кто-то.
– Пропадешь, что червь в земле…
– Есть ли что? – громко, нарочно громче, чем следует, спрашивает штейгер.
Но рудокопы, обливаясь потом, все так же упорно продолжают свою работу.
VIII
Прошло полчаса; люди, задохнувшиеся наполовину, лежали пластом. Некоторые сами лицом в землю бросались, точно им хотелось не видеть этого ужаса, ужаса смерти, здесь, в черной норе, за несколько сот сажен от поверхности земли. Медленнее, медленнее работали лопаты, пробиваясь вперед, в черную стену, загородившую дорогу.
