– Он отдал ее моей тете. Маминой сестре. Она всегда хотела ребенка.
– А тебя – нет? – спросила Ева озадаченно.
Анджело пожал плечами, словно это не имело значения.
– Как ее зовут… твою маленькую сестренку? – не отступала Ева.
– Анна. Папа назвал ее в честь мамы.
– Вы с ней еще увидитесь.
Анджело повернул голову. В свете маленькой лампы на столе Камилло его глаза казались скорее серыми, чем голубыми.
– Вряд ли. Папа сказал, мой дом теперь в Италии. Но я не хочу жить в Италии, Ева. Я хочу к своей семье. – Голос Анджело надломился, и он уставился на свои ладони, словно стыдясь минутной слабости. Это был первый раз, когда он назвал ее по имени, и Ева осмелилась взять его за руку.
– Я буду твоей семьей, Анджело. Я буду хорошей сестрой, обещаю. Можешь даже звать меня Анной, когда никто не слышит.
Анджело тяжело сглотнул. Пальцы, переплетенные с Евиными, сжались.
– Я не хочу звать тебя Анной, – выговорил он сквозь слезы и снова посмотрел на Еву, часто-часто моргая. – Я не хочу звать тебя Анной, но я буду твоим братом.
– Ты можешь быть Росселли, если хочешь. Папа не станет возражать!
– Тогда я буду Анджело Росселли Бьянко. – Он улыбнулся и шмыгнул носом.
– А я буду Батшева Росселли Бьянко.
– Батшева? – Настал черед Анджело недоуменно хмурить брови.
– Да. Так меня зовут по-настоящему. Но все называют меня просто Ева. Это еврейское имя, – добавила она с гордостью.
– Еврейское?
– Ага. Мы евреи.
– Что это значит?
– Если честно, я и сама не уверена. – Ева пожала плечами. – У меня в школе нет уроков религии. Но я не католичка. Большинство моих друзей не знают наших молитв и не ходят в храм. Ну, кроме моих кузин Леви и Клаудии. Они тоже евреи.
– Ты не католичка? – переспросил Анджело в изумлении.
– Нет.
– Но ты же веришь в Иисуса?
– В каком смысле – верю?
– Что он истинный Господь?
Ева наморщила лоб:
– Нет. Вряд ли. Нашего Бога зовут по-другому.
– И ты не ходишь на мессу?
– Нет. Мы ходим в храм, но не очень часто. Папа говорит, чтобы Бог тебя услышал, необязательно идти в синагогу.
– А я ходил в католическую школу. И на мессу каждое воскресенье. Мы с мамой всегда ходили на мессу. – С лица Анджело никак не могло сойти шокированное выражение. – Не знаю, смогу ли я быть тебе братом, Ева.
– Почему? – растерялась она.
– Потому что мы не одной религии.
– Разве евреи и католики не могут быть братьями и сестрами?
Анджело затих, обдумывая вопрос.
– Не знаю, – признался он наконец.
– А я думаю, что могут, – заявила Ева решительно. – Вот папа и дядя Августо – братья, но они не соглашаются по куче вопросов.
