– Не плачь, Ева, – прошептал Анджело. – Пожалуйста.
До этого момента Ева даже не сознавала, что плачет. Она подняла руку и быстро вытерла слезы с щек.
– Эти законы уничтожат нас всех, Анджело. Дальше будет только хуже. В это я тоже верю.
1939
29 июня 1939 года
Признание: прежде я никогда никого не ненавидела.
Ни одну живую душу.
Но я учусь.
Принимаются всё новые расовые законы. Анджело примчался домой, как только узнал, – оказалось, мы были о них ни слухом ни духом. В тот день ему не посчастливилось стать вестником дурных новостей, хотя хороших новостей сейчас словно нет вовсе.
Евреи больше не могут оказывать услуги неевреям. Врачи, журналисты, адвокаты – любые квалифицированные специалисты. Все они в один день лишились средств к заработку. Но и это еще не всё. Нам запрещено посещать популярные курорты и места для отдыха. Мы больше не можем проводить отпуска на пляже, в горах или на минеральных источниках. Не можем размещать в газетах рекламу и некрологи. Не можем публиковать книги и читать публичные лекции. Нам даже нельзя держать в доме радио.
Услышав об этом, я засмеялась и сказала Анджело:
– Нельзя иметь радио? А как насчет электробритв? Папа так любит свою новую электробритву – не привязывайся к ней слишком сильно, пап! Интересно, что дальше? Стиральные машинки? Телефоны?
Но Анджело не рассмеялся в ответ. Вместо этого он уставился в газету, которую держал в руках.
– Вы пока можете владеть телефонами. Но ваших имен в телефонных справочниках не будет, и вам за На этот раз не засмеялся никто. Абсурдность новых законов – самая оскорбительная их часть. И оскорблениям этим, похоже, не будет конца.
Ева Росселли
