Уинтер пожала плечами.
— В любом случае, это сработало. Я отвезла Кармен домой, поговорила с ее родителями, которые не знали, что их шестнадцатилетняя дочь встречается с отморозком, поднимающим на нее руку. Сейчас это их проблема. Теперь ты уйдешь?
— Ты ошибаешься, если думаешь, что все закончилось. У этого придурка серьезные проблемы. Постарайся избегать его и позволь их семье разобраться с ним.
Уинтер ждала челюсть. Вайпер стоял в ее гостиной, указывая ей и не слушая, как в старые добрые времена. Она отвернулась от него и подошла к телефону, набирая номер офиса шерифа.
— Мэгги, это Уинтер Симмонс. В моем доме посторонний.
Сложив руки на груди, Вайпер приподнял брови.
— Спасибо. — Уинтер положила трубку. — Теперь ты уйдешь?
— Что? Чтобы за мной гнались копы? Нет, спасибо.
Вайпер направился к дивану, чтобы сесть, но остановился. Обернувшись вокруг, он заметил все изменения. Она полностью обновила свой дом: прочная официальная мебель из гостиной была пожертвована на благотворительность, и ее заменил большой мягкий бежевый диван; все цветочные принты исчезли, их заменили нейтральные цвета с оттенками кораллового и бирюзового; деревянные полы были покрыты большим пышным ковром, а белые занавески развевались от вечернего бриза.
Перепланировка в доме позволила ей чем-то занять свою голову и время последние несколько месяцев. Но, что более важно, это позволило стереть все воспоминания о Вайпере в ее доме. Воспоминания о том, как они сидели на ее диване или ужинали за столом, были начисто вырезаны скальпелем с хирургической точностью. Теперь он снова вернулся в ее дом, одетый в сексуальные кожаные брюки и футболку с надписью «Харлей», отпечатывая свое присутствие в ее памяти среди ее новых вещей. Он должен уйти, потому что она не могла себе позволить переделывать все вновь.
— Что, черт побери, ты сделала со своим домом?
— Я сделала небольшой ремонт.
Вайпера не волновала мебель в цветочек, которую, очевидно, выбирала мама Уинтер, но то, что он видел, было полностью противоположным. Все по-домашнему уютные вещи исчезли: все своеобразие, все безделушки, которые она любила собирать — некоторые из них он купил ей сам. Все выглядело так, будто сошло с обложки журнала об интерьере. Кто угодно мог жить здесь, никаких личных фотографий, как она росла с родителями, или даже ее фотографии с ним на банкете по случаю награждения. Тут его озарило. Она удалила все, что причинило ей боль, из своей жизни. Она создала убежище для себя. Вайпер почувствовал, как все сжалось внутри.
