Лыков принялся шагать по кабинету.
— Так… Так-так… Делать нечего, придется мне завтра явиться к нему и открыть, что Азвестопуло — мой сотрудник. Внедренный в банду в ходе секретной операции.
— Ага, а он вам на это: пивные с ломбардами бомбить — его секретная операция? — язвительно возразил Блажков. — Сколько из ломбарда на Доломановской забрали?
— Сергей сказал: серебра примерно на двадцать тысяч.
— Вот! Есть у вас при себе такие капиталы? Если не хотите скандала, придется их немедля вернуть.
— И спалить агента? — рассердился коллежский советник. — Которого с таким трудом внедрили в преступную среду.
— А куда деваться? — развел руками Яков Николаевич. — С охранным отделением не поспоришь.
— Еще как поспорю, — отрезал Лыков. — Они подчиняются Особому отделу Департамента полиции. Отобью сейчас телеграмму Трусевичу, он прикажет Карпову слушаться меня.
— Это навряд ли, — ответил Блажков. — Есть у меня такое подозрение, Алексей Николаевич, что вы ведете операцию против «царей» на свой страх и риск. И Трусевич вам ее не поручал. Так ведь?
— Ну, так.
— Начальство послало вас в Ростов проверить отчетность. А на самом деле разведать, чем тут пахнет, и доложить Столыпину. Но секретные операции с внедрением в банду штатных сотрудников Департамента полиции… Вы давно превысили свои полномочия, Алексей Николаевич. И действуете наудачу. Хотите нам с Петькой подсобить, город почистить. И отомстить за слезы Ольги Дмитриевны. Сможете рассказать всю эту историю директору департамента?
Лыков притих, сел на стул и задумался.
— Что же делать? — наконец произнес он.
— Ехать завтра к Карпову и пробовать с ним договориться. Не топать ногами и не пугать начальством. Так, мол, и так, задумал операцию, в случае успеха коврижки пополам. Надо вернуть «демона» в преступную среду. А коврижки Сергей Георгиевич любит. Может согласиться.
— А если нет?
— Тогда ваш парень погорел. И мы вместе с ним.
— А генерал-губернатор нам не поможет уговорить жандарма?
Яков Николаевич покачал головой:
— Карпов Зворыкину никак не подчинен. Зачем последнему соваться не в свое дело?
Трое сыщиков долго молчали, Лыков про себя чертыхался. Когда он встал, чтобы уйти, Блажков настойчиво повторил:
— Езжайте и просите, другого способа нет.
Алексей Николаевич ворочался всю ночь. Как там его помощник? Каково ему в каталажке? Питерец понимал, что Сергей на допросе себя не выдаст, будет ждать, пока вмешается Лыков. Может, операцию еще удастся спасти? Вдруг Карпов окажется человеком с оперативной жилкой и поддержит сыщиков?
