А еще несколько бракованных дурных марок, подумал я.
В две тысячи третьем компания «Монгол Шуудан» стала официальным государственным оператором почтовой связи…
И тут мои мысли прорвало: мертвый отец, проклятие, шаманы, духи-основатели, конверт, марки, пошли своему врагу, ужас в глазах Пирата… Пират… Черт! Ах ты паскуда!
Обувшись, я выскочил на лестничную площадку. Вернулся, глянул в зеркало, чтобы отвадить несчастье (глупость, но хуже не будет), схватил сумку, закрыл замок.
Из тамбура напротив пятился раком сосед-мент. Он тащил объемный пакет для строительного мусора, который не давал закрыться двери. На соседе была васильковая служебная рубашка, надетая шиворот-навыворот, и влажные плавательные шорты. На правой икре краснела рана или след от укуса. Я не видел его лица, только всклокоченные волосы и пунцовое ухо. Он выволок мешок из тамбура, уперся руками в колени, пробормотал: «Воскресенье, грешно убираться, но столько грязи», взялся за ручки-веревки и потянул – к лифту или мусоропроводу.
Неожиданно его левая рука вскинулась и потянулась в мою сторону, безумно шевеля пальцами. Сосед даже не повернул голову, словно понятия не имел о проделке конечности.
Мое обещание не убегать протянуло меньше суток.
Я следил за беседкой шахматно-шашечного клуба из-за теннисных кортов. Когда коллекционеры словно по команде стали собирать вещи, Пират запихал в сумку альбомы и поплелся за двумя пенсионерами.
Я шел по параллельной аллее, оборачиваясь на беззвучно скалившуюся шавку, что крутилась неподалеку последние два часа. С нижней челюсти псины свисали нити зеленой слюны.
Миновав калитку, пенсионеры свернули направо, к автобусной остановке. Отчим Насти поозирался и двинул налево.
За однополосной дорогой к парку подступали бесчисленные склады и автосервисы. Улица была пуста. Я вышел из тени ореха и ускорил шаг – лучшего места для беседы с Пиратом не найти.
Шавка ткнулась мне в ногу и немного прикусила, словно пробовала. Я вскрикнул, развернулся и пнул ее в бок. Пес отскочил, по-прежнему без какого-либо звука – лая, скулежа, шума дыхания, – и щелкнул пастью. Он вперил в меня красные гноящиеся глазки, затем бросился за Пиратом.
Тот заметил слежку, а теперь и погоню и прихрамывая побежал через дорогу. Следом шавка. Замыкал я.
За крайними складами возвышалось заброшенное здание бывшего лампового завода. На пустыре горбились кучи песка, щебня и строительного мусора. Отчим Насти – возможно, убийца моего отца – скрылся за самой высокой.
