Мы сошли на берег и Роман остался на скамейке возле причала. Дальше я пошел один. Несколько монашек последовали в кирпичную арку, и я увязался за ними. Сан-Микеле оставлял очень двоякие впечатления. С одной стороны, этот остров был одним большим кладбищем на воде, но я абсолютно не почувствовал там присутствия духа смерти. Скорее даже наоборот, впервые за долгое время мне захотелось жить, захотелось идти дальше, помочь Роману с этой книгой, вернуться к Полине и объяснить ей все. Начать жизнь сызнова.
Неторопливым и спокойным шагом, дабы не повредить спокойствие ушедших в вечный сон, я пробирался мимо захоронений. Я начал размышлять о том, что за пределами острова течет бурная жизнь. Каждые десять минут приезжает новый поезд с туристами, которые, пройдя по мосту Скальци, разбредаются в разные стороны, чтобы вновь потом встретиться на площади Сан-Марко. Все оставят в этом городе часть себя, в том числе и часть своих сбережений. К вечеру поток туристов заметно уменьшается. И тогда бармен, скинув с себя запотевший фартук, сможет наконец пригласить официантку из кафетерия напротив на ужин. Пиццайоло заплатит за обучение своих детей, ведь он так не хочет, чтобы они всю жизнь работали руками, как их отец. А веселый гондольер накопит достаточно денег, чтобы воплотить в жизнь свою давнюю мечту – купить свою лодку и отправиться на ней до Бискайского залива, прямо через Ла-Манш.
Я остановился возле крючков с зелеными лейками и увидел стрелку. Она указывала направление к могиле Иосифа Бродского, я последовал в ту стороны в поисках надгробия с именем моей матери. Однажды в юности я встречался с одной девушкой. Я очень четко помню её черты лица, манеру одеваться и разговаривать. Но лучше всего во мне осело её увлечение поэзией Бродского. Во время одной из наших частых прогулок по Петербургу, мы присели на скамейку в Михайловскому саду. После приятной паузы она прочитала мне одно стихотворение. Кажется, оно называлось «Похоронный блюз». Несколько строк засели в моей голове, и теперь я шел по кладбищу, проговаривая, их.
Легкий ветер пронес листву по моим ногам. Я остановился. Повернув в ту сторону, куда подул ветер, я прошел немного и остановился у одной скромной могилы. Она была слегка запущена, но в целом можно было сделать вывод, что кто-то за ней ухаживает. Рядом с плитой стояла небольшая каменная фигура девушки. Одной рукой она выпускала в небо двух голубей. Другой рукой она была прикована к скале, или нечто похожему на большой камень. Едва касаясь я провел пальцами по плите: «Elizabeth». Фамилии не было, даты рождения тоже. Месяц и год смерти совпадали с месяцем и годом моего рождения.
