Потеряла работу, да еще, скорее всего, с таким выговором, что найти новую будет ой как не просто. Умножила на ноль свою личную жизнь, выяснив, что я настолько дура, что не замечала очевидного: принимала подарки от ублюдка и подлеца.
Повинуясь минутному порыву, вскочила с пола и поискала глазами злосчастный кулон. Он же где-то здесь был! Распахнула дверцы шкафа и увидела, что железная коробка с надписью «мука» развернута так, что букв не видно. Сама бы я так никогда не поставила. Горько усмехнулась, приподняла крышку рукой – та, как и думала, была неплотно закрыта – и заглянула внутрь. Ожидания меня не подвели: коробка оказалась пустой. Валерий на кухне искал вовсе не выпивку. Он украл мой внеземной гаджет.
Не помню, как дошла до кровати и упала на матрас. Рыдала, наверное, полночи и совсем не помню, как заснула. Утром проснулась с абсолютно красными опухшими глазами. Стащила с себя ненавистную голубую пижаму, в которой, оказывается, провела всю ночь, и выкинула в мусорное ведро. Попыталась привести себя в порядок, но глядя на свою несчастную физиономию в зеркале, так распереживалась за себя, что опять зарыдала.
Идти в таком виде в отдел кадров мимо ресепшен с его ядовитыми девицами и ехать в лифте с красными от слез глазами? Нет уж. Обойдутся. Никто не должен видеть меня такой. Завтра приду в себя и заявлюсь яркой и улыбающейся. Пусть ходят слухи, что я ушла сама и нашла себе место потеплее. Найду способ их распустить. Сегодня будет день скорби и жалости. Жаль только во всем мире нет ни одной души, которой можно было бы поплакаться в жилетку.
Может, действительно в полицию пойти? А то вдруг после того, как с него все стрясут, его кредиторы заявятся? Это же не государство. У бандитов свои понятия. Задумалась. Может ли Валера устроить такую подлость? В принципе, запросто. Только вот идти в органы было нельзя, потому что как рассказать, что именно он у меня украл?
Даже позвонить некому. Разве маме… но что ей скажешь. За этот год звонила и не раз. Ни разу трезвой не застала. Спивается с отчимом. Работы у них нет, одна его пенсия по инвалидности. На нее и бухают. Думала рвануть туда, вывезти мать в Москву. Даже сейчас, когда ни с деньгами, ни с работой ничего не понятно, как-нибудь вывернулась бы. Да только не поедет она. Полгода назад целый час уговаривала и мат в свой адрес терпела. Бесполезно. Чужая я ей. Как отрезала, как только уехала.
Ближе к вечеру меня доконал голод. Пошла к холодильнику. Подивилась на пустые полки и собралась в магазин.
