В Москве каждый день, точнее, каждый вечер, Мари созванивается с какой-то Ириной. Они сдружились ещё в Индии, и с тех пор вот уже полтора десятка лет вместе продвигаются по пути освобождения от пут праздности. Если подруги не решат перед сном очередной насущный вопрос, то, наверно, не сумеют заснуть. Сколько раз прислушивался я к их щебетанию, получая информацию, правда, с одной стороны. Так и не смог понять, серьёзно или наполовину в шутку девушки уверены в том, что читают мысли друг друга и общих знакомых, заглядывают в будущее и наблюдают за бледными или яркими – в зависимости от обстоятельств – аурами вокруг фотопортретов.
Впрочем, по большей части я не понимаю их разговоров, упоминаний их общих знакомых – таких же энтузиастов, юных учеников или уважаемых гуру. Не понимаю терминов, рассуждений, выводов.
Иногда в ходе беседы Мари замолкает, откладывает телефонную трубку, закрывает глаза, тихо сидит, обозревая нечто невидимое, вновь берёт трубку и рассказывает Ирине, что «ничего не получится» или «такой-то ошибается, ему разрешили». Кто и кому разрешил и что должно было получиться, я не знаю. Спросил как-то… Получил мягкий, но категоричный ответ, что мне всё равно не понять, так как я не прошел ступени познания. Желание задавать вопросы прошло.
С Ириной, кстати, я так ни разу и не виделся. Мне её не показывали. Незачем. Баловство. Мне приятно, что Мари ревнует меня к самой близкой подруге. Зря, конечно, но приятно.
– А что я должна делать?
– Документы в Лиссабоне. Бумаги, расписки, схемы, фотографии, дискеты. Ты сядешь на самолёт и улетишь в Таиланд, пока они тут бегают за мной.
– Разве за мной следить не будут?
– Будут. Если выследят. Но мы с тобой тоже не дураки, правда? Во-первых, мы купим два билета в Турцию. А в Таиланд ты улетишь без меня, пока я буду водить их по городу. Уверяю тебя, они не поверят, что материалы я доверил тебе – непрофессионалу, домашней, тихой, нежной и непрактичной женщине. Так не бывает. Так никто не поступает. Никогда. Это нонсенс. Слишком велик риск глупых поступков. А они знают, что ты не в штате. Они штат и утверждали, между прочим.
– А улететь вместе мы не сумеем? У тебя же такой опыт!
Улыбаюсь. Несмотря на папу, маму, первого мужа и меня представления Мари о нашей работе строятся на кинофильмах.
– Мариша, их сто человек. Возможно, больше. Мы в чужой стране. Местная полиция наверняка играет на них – по традиционной схеме. Возможно, мы названы учебной целью, или фальшивомонетчиками, или террористами. В любом случае брать нас не надо, чтобы не обрубить концы – это как раз в кино и книгах верно показывают. Но упускать нас тоже нельзя. И они профессионалы.
