– Да, Дрона тоже надо бы.
– Дрона вообще лучше не трогать. Он совсем же без мозгов. Проколол все их себе на фиг. Там, где Костян руку сломает, там Дрон вообще убить может. Сам знаешь.
Я отстал от Санька со своими уговорами. Может, еще передумает. Скорее всего, передумает. Саньку тоже нездорово оттого, что его старшие шнырят. А его шнырят побольше нашего. Он ведь среди малышей вроде за главного. Запорет какой-нибудь малыш атаку на «Мадрид», так Костян на Санька наорет, что готовит он малышей плохо к войне. В магазин сгонять за чем-нибудь – да, всегда Санька попросят, если он гуляет в это время во дворе. На шухере где постоять – Санька, мопед дотолкать – Санька.
– У Арсена отец военный. Интересно, он когда сегодня вернется и поймет, что его сыну руку сломали, что будет? – спросил я.
– Да ничего не будет. Если Арсен расскажет, то папан его сходит и наорет на Костяна. И Арсену хуже только будет от этого. Но, думаю, ничего Арсен бате не скажет. Упал на лестнице, вот и все.
– Может, его батя так разозлится, что пристрелит Костяна.
– В тюрьму же тогда сядет. Не пристрелит. Может, у него даже пистолета нету. Не у всех же военных пистолеты.
– А я думал, у всех. У меня дед с пистолетом был.
– Наградной, наверное.
– Это как наградной?
– Ну, в армии отслужил, а потом пистолет дают. Как награду.
– Я думал, у военных всегда пистолет с собой.
– Это только если они на службе. Как уходят на пенсию, так все. Отдают пушки обратно в армию. Только наградной если подарят, то с ним можно гонять.
– Ты когда-нибудь стрелял из пистолета?
– Я – нет. Диман говорит, что стрелял. Типа ему Рома как-то в прошлом году дал стрельнуть из газового, но я думаю, врет он. Ни фига у Ромы нет пушки.
– И у Костяна нет?
– Все не успокоишься? – спросил Санек. – Да даже если и нет у него пистолета, то все равно конец тебе будет. А если есть, то точно пристрелит.
Минут через пять Санька, как и Жирика, загнали домой на обед. У его мамы, Натальи Михайловны, сегодня был выходной, а значит, у Струковых обед ровно в час. У меня дома никого не было, есть я не хотел и поэтому остался гулять.
По двору прошла пара наших старшаков. Они кивнули мне, я кивнул им.
– Про субботу знаешь, Маркуш? Готов? – спросил один из старших.
– А что в субботу?
– Ну, «Мадрид». Серьезно схватимся.
– А-а. Знаю, – ответил я.
– Не подведи, Маркуша. На тебя вся надежда, – сказал второй пацан, и оба заржали. Я тоже улыбнулся, но только для вида.
Я зашел за Арсеном. Ясный перец, что гулять он не пойдет, но мне очень хотелось узнать, что случилось вчера и не передумал ли он ухлопать Костяна. Сломай мне Костян руку, я бы точно передумал. Или, наоборот, еще больше разозлился. Не знаю, короче. Я никогда ничего себе не ломал. И мне ничего не ломали. Хотя, когда я влепился в перила нашей железной лестницы на Урале, я думал, что переломал себе все кости. Но оказалось, нет, ерунда. Все было цело. А во второй раз так думал, когда я нырнул головой вперед и треснулся башкой о дно. Даже руки не помогли. Больно было так, что голос пропал и дышать стало трудно. Но и тут все прошло. Я повалялся минут десять на берегу, постонал – и прошло. Подумаешь, чуть шею себе свернул и пару дней ходил так, что одно плечо было выше другого!
