– Только перед отцом извинись, – сказала мама и открыла квартиру ключом.
Отец что-то чинил в коридоре, когда мы вошли. Он ничего не сказал, а я промямлил извинения. Отец повернулся, кивнул мне и продолжил ковыряться с проводами, которые вели к коридорному телефону.
Я ушел мыться, а потом мама меня накормила. Отец продолжал молчать. Не знаю, то ли ему было стыдно, то ли я его чем-то сильно подвел. Ну а что он хотел? Я же не девочка, чтобы ходить во дворе с бантиком и чтобы вот все было без проблем. С нашими старшими всегда какая-то фигня случается: то денег им дай, то сделай для них что-нибудь. Тут или ты крутишься, или в зубах танки смогут развернуться.
Дрых я как убитый. Только крик: «Марк, выходи!» – с улицы часов в десять утра поднял меня с кровати. Да уж, поднял. Стоило мне встать, как я почувствовал «кручение» в животе и бегом ломанулся в сортир. Ох, как меня там хлестало! Минут пять без перерыва. Вышел я из туалета на трясущихся ногах и с сухими губами. Что это было? Вчерашние раки и яблоки? Или, может, воды наглотался?
В дверь позвонили. Я прислушался к животу и отошел от туалета, чтобы открыть дверь. За дверью стоял Жирик. Ему надоело кричать мне в окно, и он решил зайти.
– Спишь, что ли? Пойдем гулять.
– Зайди, – ответил я ему. Жирик вошел и разулся.
Дома никого не было, родаки ушли на работу. Мне надо было умыться, что-то поесть, и тогда я буду готов идти на улицу. Жирик пошел со мной на кухню. По пути я еще раз зашел в туалет.
Я был голодный. Странно даже, я ведь понимал, что я сейчас поем и сразу надо будет в тубзик бежать.
– Ты будешь? – спросил я Жирика и потряс пачкой сосисок перед его носом.
Жирик отказался. Жирик всегда отказывался поесть. Наверное, поэтому он такой дрищ. Санек, наоборот, всегда был готов съесть хоть слона, когда заходил ко мне. Я вскипятил воду и налил Жирику чаю, тот бросил туда две ложки сахара, взял конфету и принялся за расспросы. У Жирика всегда было такое вопросительное лицо. Всегда он был готов порасспрашивать. Я это знал.
– Что вчера делал? – спросил Жирик.
Тут я задумался. Не рассказывать же ему, что я из дома ушел. Раз ушел, то тогда что я сейчас делаю дома? Значит, не по-настоящему ушел. Нездорово это, и не надо Жирику знать, что я так быстро сдался. За день всего. Хотя знал бы он, как жрать под вечер хотелось, сам бы домой к маме прибежал.
– В дурдом на старице ходил, – ответил я. – Помнишь?
– Ни фига себе, – удивился Жирик. – И как там? Что там? Пацанов ведь держат, да? Один ходил? Вот ты мужик!
