– А по-моему, Вера нормальная, – сказал я. – Гуляет вот, не трогает никого. Странная, зато понты не кидает, как Машка или Ленка. Ну и что, что читать не умеет. Я в первом классе вообще семнадцать слов в минуту читал и был хуже всех.
– А еще мама говорит, что дети с этой самой дислексией… они, ну, как бы гениальные, что ли. Читать и писать они вообще никак, а вот рисовать зато клево могут. Или истории какие-нибудь придумывать.
– Так, может, это она своему братцу Бажову рассказала про Митру и Сета и то, что пацаны у нас в школе должны в канализации собираться и клясться на ноже? – спросил я.
– Ну это фиг знает. Но знаешь, она что недавно выдала? Что если мы снова ее грузить будем и приставать к ней, то за нами приедет скорая и увезет в специальный дурдом для плохих пацанов, на старице который. Знаете же старицу? – спросил Диман.
Мы все: я, Жирик и Санек – покивали. Про старицу мы слышали.
– Я там не был, но старица есть, и дом какой-то огороженный там тоже стоит. Старшаки рассказывали. Хрен знает, что там. Может, и правда дурдом – далеко, секретно, и никто не узнает. Может, Верка сама там была и теперь рассказывает.
– Да ладно, дурдом, блин, – сказал Санек.
– А вообще, интересно, что там в этом доме, – добавил Жирик.
– Ее, кстати, Веру-то, со следующего месяца в школу больше водить не будут. На домашнее обучение переводят. Мама моя как-то там организовала.
– А мама твоя причем? – спросил Жирик.
– Ну как же, она же врач. Хоть и ортопед, но, видимо, знает кого-то, кто дурочек дома может учить.
– Сам ты дурочка, Диман, – сказал Санек. – Хорош уже ее «гасить». Она мелкая девчонка еще. Тебе ее брат потом свинец в горло нальет за нее.
– Да хрен нальет! Я Костяну скажу. Тот его вырубит.
* * *
Никакой двери с замком на втором этаже дурдома не было. Просто точно такой же пустой коридор. Лестница шла еще выше, и мы с Арсеном решили подняться до третьего этажа.
– Вот там точно пацанов держат. Жди охранника. Может, даже с автоматом, – сказал я Арсену. Тот нахмурился, да и сам я приготовился погибать.
– Спят, что ли, все? – шепнул Арсен.
И правда, кругом была такая тишина, что даже наш шепот разносился по всему коридору.
На третьем этаже тоже было пусто. Дверей здесь было меньше – всего четыре, – номеров на них не было, а висели какие-то рисунки. Мы подошли поближе и пригляделись. Это были детские рисунки животных. Да, на каждой двери висел лист бумаги с нарисованным зверем. Внизу рисунков стояли подписи: «Лисы», «Кошки», «Олени», «Слоны».
