– Что-что? Гадил он там, – ответил Санек. – Так что про Дрона?
– Да он расспрашивал меня вот недавно. Во дворе у нас. Позвал и спрашивал про Костяна, про Рому, про то, когда воюем с «Мадридом».
– Ну… может, он тоже просто хочет повоевать, вот и расспрашивает. Но его не возьмут никогда. Он хуже… – Санек повертел головой, – он хуже Костяна, Ромы и Таксиста вместе взятых. Сам же знаешь.
– Странный он, – сказал я. – Никогда раньше не расспрашивал.
– Ну, может, он так с Костиком подружиться хочет, чтобы тот ему клея понюхать подкинул, – сказал Диман.
– Может и так.
– Ладно, – сказал Санек. – Я жрать хочу.
– И я, – сказал Диман Саньку. – Пусть Маркуша с нами есть пойдет. У нас все равно никого нет дома.
– Пойдешь? – спросил меня Санек.
– Пойду.
Мы спрятали наши пращи и пакеты с краской в тайник, чтобы вечером их оттуда достать и пойти воевать против «Мадрида». В тайнике уже лежали арбалет Димана и все наши рогатки и шпонки.
Из еды у Струковых были гречка и котлеты. Котлеты были очень вкусные, а гречку я никак не мог в себя запихнуть. Терпеть не могу гречку. Санек с Диманом ее тоже не любили, но если ничего другого на обед не было, то ели и ее. У них был еще суп в холодильнике, но никому из нас троих супа совсем не хотелось.
Кухня у Струковых была маленькая. Мы втроем на ней еле-еле помещались, и то лишь сидя. Стоя уже было тесно. Обеденный стол стоял прямо у открытого окна, и видно было весь двор. Хороший наблюдательный пункт.
Мы все поели. Я даже поклевал гречку, а недоедки выбросил в мусорку. Пацаны разрешили. Санек налил чай и выдал всем по конфете. Мы стали размешивать сахар в кружках и говорить о том, как будем сегодня воевать против «Мадрида». Все мы волновались, но виду никто не подавал.
– С Жириком-то будешь мириться? – спросил Санек.
– Да пошел он, – ответил я. – Болтун.
– Ну он же не хотел. Бывает.
– Да что ты с этим Жириком пристал? Пусть дома сидит. Может, больше не будет болтать.
Во дворе начали собираться старшие. Время шло к четырем часам дня. Из окна было видно, как возле подъезда Костяна и Ромы наши пацаны натягивают свои арбалеты и дымят сигаретами. Костян, толстый Даня и Таксист уже были на улице. Рома где-то болтался.
После натяжки арбалетов старшаки всегда их испытывали. И не как мы – на жестяном щите, а на ком-нибудь из своих, по-настоящему. Сначала все, кроме Костяна и Ромы, тянули жребий, и проигравший брал в руки картонный щит и вставал в десяти шагах от стрелков. Пацаны с арбалетами вставали в линию и по очереди разряжали арбалеты в щит. Часто стрелы щит «прошивали» и били по рукам или в живот того, кто этот щит держал. Пробой щита значил, что арбалет натянут хорошо. Это пацанов всегда очень радовало.
