Раз этот дед пробился на прием к прокурору, связи у него были серьезные. Кто-то другой на месте Дениса сразу же пошел бы ему навстречу, лишь бы угодить. Но Денис был другом Яна – и это многое решало.
Он был в полтора раза младше своего собеседника и все же он терпеливо, как ребенку, доказывал деду, что Ян со всем справится. Алиса никогда раньше не гордилась шефом так, как теперь! Денис не реагировал ни на угрозы, ни на раздражение. Он гнул свою линию с упорством бульдозера, и наконец дед сдался.
– Ладно, надеюсь, этот ваш Эйлер справится…
– Он справится, Данил Иванович, – заверил его Денис.
– Но и вы меня поймите… Я должен знать, что ублюдок, убивший Лизу, будет наказан!
Вот оно что. Даже не общаясь с Яном, Алиса знала, над каким делом он работает. Да сейчас в криминальном мире не было новости громче! И конечно, она слышала, что среди жертв оказалась Елизавета Давыдова. Значит, это ее папочка пришел проявить власть!
Вряд ли он понимал, что чуть сам себя за задницу не укусил. Если ему действительно хотелось справедливости, никто не мог помочь ему больше, чем Ян.
– На это дело сразу направили лучшего следователя, – подчеркнул прокурор.
– Он должен справиться… Ведь я все потерял! Я хочу увидеть человека, который уничтожил всю мою жизнь, прежде чем я уйду.
Если бы он позволил себе хоть какие-то эмоции в этот миг, – страх, негодование, боль, – его слова звучали бы, как каприз богатого старика. Однако голос Давыдова остался сухим и безжизненным, как шелест мертвых листьев. Он не жаловался Денису. Он просто произносил вслух свой приговор.
– Не уверен, что понимаю вас… – смутился Денис.
– Не понимаете, но это нормально. Нужно знать больше, чтобы понять. Послушайте… То, что я сейчас скажу, должно остаться между нами. Только между нами двумя!
«Тремя», – мысленно поправила его Алиса. Ей хватило ума затаиться, она понимала, какой скандал разразится, если Давыдов обнаружит, что она подслушивала.
– Разумеется, – ответил прокурор.
– О том, что я скажу, мало кто знает… Почти никто. Я и мой лечащий врач, моя ассистентка… Вот, пожалуй, и все. Помощники врача догадываются, но это неважно, он умеет обеспечить молчание. Я умираю, Денис. Не думаю, что мне осталось больше года.
В кабинете повисло тяжелое молчание. Денис не говорил не потому, что не было слов – с ним такое не случалось. Он просто знал, когда лучше подарить собеседнику тишину, когда она нужна, потому что лишь она породит доверие.
Он, как всегда, оказался прав – скоро Давыдов продолжил.
