До тех пор, пока дверь пинком не вышибли шестеро вооружённых амбалов.
– Ебать! – воскликнул Брак.
Надо отдать ему должное, это словечко было у него любимым.
Я сидел неподвижно, уставившись на незваных гостей, однополчане же мои обнажили оружие. Я знал, кто их сюда привёл, но вот уж не думал, что доведётся ещё раз с ним увидеться. Руки я держал перед собой на столе, вдали от рукоятей Плакальщиц.
Шестеро протолкнулись внутрь, за ними влетели дождевые капли. Их предводитель сорвал с лица намокший капюшон своего плаща и свирепо мне ухмыльнулся:
– Едрёна монахиня, Томас Благ!
Я поднялся.
– Брат, – ответил ему я.
Мой братец Йохан огляделся и разразился хохотом. Был он на четыре года меня младше, но выше и тоньше, нечёсаный и с трёхдневной щетиной на остро выступающем подбородке.
– Грёбаный капеллан? – воскликнул он, рассматривая мою сутану. – Как, ты – и грёбаный капеллан? Если могу хоть сколько-нибудь судить, половина твоего отряда валяется ужратая в говнину, а одного из них ты только что своими руками прирезал!
Хвала милосердной Госпоже нашей, особых полномочий, чтобы судить, у Йохана не было. И всё-таки, надо признать, сейчас он имел на это полное право. Я натужно улыбнулся:
– В такие уж времена мы живём.
– Верно, чёрт возьми, – согласился Йохан и обернулся к своим. – Ребята, это Томас, братишка мой старший! Не видал я его с начала войны, а сейчас он, гляньте-ка, грёбаный жрец. Только это ерунда, мужик-то он свой. И парни его в угощении нам не откажут, а?
Последний вопрос был ко мне. Я пожал плечами:
– Милости просим. Не то чтобы мы за всё это заплатили.
Если у меня в отряде и уловили напряжение между мной и братом, то виду не подали, что было с их стороны весьма разумно. Ребята Йохана тут же набросились на выпивку и закуску, сам же он подсел за стол к нам с Анной. Из его отряда не знал я никого. Мы с Йоханом угодили в два разных полка, и, если теперь был он здесь, могу лишь предположить: где бы ни застал их конец войны, он провёл свою горстку людей оттуда через всю страну, чтобы соединиться с нами.
– Эй! – крикнул он. – Баба! Принеси-ка нам пива.
Анна гневно вскинулась, но Йохан вовсе не к ней обращался. Один из его людей принёс нам две кружки и снова подсел к своим. На вид был он таким же здоровенным жлобом, как и все остальные, и, как по мне, не было в этом хлопце ничего мало-мальски женственного. Я вопросительно поднял бровь:
– Баба?
– Да, этот у нас Билл Баба, – хохотнул Йохан. – Это мы так его прозвали, потому что Билл как кого-нибудь прирежет, так и давай реветь. Вот только, заметь, он уже стольких к чертям пришил, что это даже и не смешно, но ведь знаешь же, как кличка липнет к человеку.
