Белобрысый замотал головой. Один из его приятелей словно готов был что-то сказать, но затем передумал.
– Ну? – требовательно спросил Йохан. Обагрённым лезвием он посильнее надавил на горло коленопреклонённого, но ответа не последовало. Йохан зарычал и дёрнул бледного за длинную косу, отчего топор полоснул по шее и оставил кровавый подтёк.
– Нам нельзя, – взмолился другой. – У нас семьи, смилуйтесь… если проболтаемся, он ведь вырежет наших близких!
– Заткнись, – выдавил белобрысый. – Не говори им ничего!
– Пусти его, – сказал я, и Йохан с сожалением отвёл топор от шеи белобрысого.
– Что ж, если так дело обстоит, то вас можно понять. Вы славные ребята, но знайте – вы перешли мне дорогу. Убивать я вас не буду, по крайней мере, не сегодня, но если ещё раз мне попадётесь, вам крышка. Ясно?
Длинноволосый угрюмо кивнул.
– Выкинь их на мороз, – приказал я Йохану, – а потом приступить к обороне.
– Как скажешь, Томас.
Когда троицу пинком выпроводили на улицу, Анна отвела меня в сторонку.
– Ты это зачем сделал? – прошептала она.
– Оставил их в живых? – спросил я. – Так же, как и того парнишку в «Кожевнике» – чтобы разошлась молва.
– Я не о том. Ты вламываешься как сама смерть во плоти, «просто входишь», как ты выразился, называешь себя и меня. Йохана ты ни разу не упомнил, Томас. Ни разу не назвал своего родного брата.
– Так ты же моя правая рука, а не он. Если это само мало-помалу до него дойдёт, так, верно, будет мягче, чем высказывать прямо в лицо.
– А когда дойдёт-то?
Я пожал плечами. Как по мне, там уже будь что будет.
В этот самый миг из задней комнаты, шатаясь, вышел Йохан: в одной руке бутылка с брагой, а другой мой братец облапил полуголую девицу с жёлтым шнурком на левом плече.
– Тут шлюх подвезли, Томас, – ухмыльнулся он. – Их-то мочить не будем, я надеюсь?
– Не будем, но и пользовать тоже не будем. Соберите их в передней.
Анна обожгла меня взглядом, но я оставил её без внимания. Дело есть дело. Через пару минут я вошёл, чтобы к ним обратиться. Всего здесь было семь девок, по большей части не старше восемнадцати или девятнадцати. Одеты они были кто во что, от полупрозрачных сорочек до благообразных платьев – видимо, это зависело от того, какого рода услуги оказывала та или иная девка, когда мы вломились, но у каждой на левом плече был повязан жёлтый шнурок, указывающий на род занятий. Некоторые, завидев мою сутану, неуклюже присели в книксене. Рыжая девица, по виду на год-два старше прочих, подняла их на смех.
