– Здравствуй, тётя, – сказал я.
Она вздохнула, надув щёки. Это была грузная женщина лет шестидесяти, коротко стриженая и кривая на один глаз, да к тому же хромая – неправильно срослась сломанная когда-то лодыжка.
– Ты одет как капеллан, Томас, – коснулась она моей сутаны с капюшоном.
– Так я капеллан и есть, – ответил я. – А ты, как я посмотрю, теперь монахиня.
– Я – толстая старуха, которую заставили полоть грядки с овощами, потому что матушка-отстоятельница шуток не понимает! Как там на войне?
Я ощутил, что она мысленно меня исследует, ищет признаки переживания, которого я начисто лишён. Боевого шока. Знал я, что Йохан, к примеру, его испытал, и Котелок, и даже, наверное, Анна, насколько мне известно. А я – нет.
– Вернулся вот, хвала Госпоже нашей, – сказал я. – Вот это – Анна Кровавая, а Луку ты, надо думать, помнишь.
Энейд поздоровалась с каждым коротким кивком.
– Вот и славно. Ты, конечно, хочешь знать, что же случилось.
– Ясное дело, хочу, – согласился я. – Хочу знать, кто все эти люди, которые присвоили моё хозяйство. Хочу знать, с кем это нам пришлось драться, чтобы вчера ночью отбить «Руки кожевника».
Энейд снова вздохнула.
– Кануло всё к чертям, Томас. Вот как вы с Йоханом и с другими ребятами ушли на войну, так и кануло. Альфрида, бедного, в реке нашли. Коня перед купленным состязанием испортили. Постоялые дворы отобрали, «Золотые цепи» разгромили, бордель сожгли, а что я могла сделать? Два года я держалась, но… одна толстая старуха да кучка стариков и безбородых мальчишек – что я могла сделать-то?
– Кто это был? – настаивал я.
Конечно, мы, Благочестивые, были не единственными в городе дельцами, но остальные кланы точно так же, как и мы, отправились на войну. Никто за последние три года не должен был усилиться, уж точно не настолько, чтобы сместить Энейд. Пусть она сколько угодно считает себя всего лишь толстой старухой, да она, собственно, такая и есть, но она к тому же и ветеран войны, сам видел, как она ловко раскраивает головы палицей. Подсидеть тётушку было нелегко, это уж точно.
Она пожала плечами.
– Нездешние какие-то. – Тут она сплюнула на землю. – Все бойцы ушли из города, так что мы оказались лакомым куском: приходи, режь да ешь – не хочу. Пришли они из какого-то чужого города. Из какого, не довелось у них справиться, тут гляди, как бы тебя не пришили на хрен.
– Да, – протянул я. Хоть мне и не понравилось услышанное, оно весьма походило на правду. – И вот теперь, значит, ты монахиня.
