– Но это же центр Нью-Йорка!
– Что ж, думаю, большое яблоко потерпит испражнение одного бомжа.
– Вы это серьезно? Он мочится на Джефферсона!
– Слушай, друг. Ты же видел жетон. Я тут провожу официальное расследование. Я устанавливаю с ним психологический контакт и, не дай бог, ты сейчас его сорвешь.
– Но…
– Дяде Сэму нужно, чтобы этот бомж прямо сейчас обоссал Томаса Джефферсона. Тебе понятно? И если ты продолжишь тут строить из себя поборника морали, я сделаю так, что тебя переведут в регулировщики на такой длительный срок, что в свидетельстве о рождении твоего ребенка в графе отец напишут «Регулировщик». Тебе ясно?
У бедолаги глаза поползли вверх. Все, что он смог процедить, это унылое «Да, сэр», после чего поспешно ретировался и растворился в толпе.
– Кто это был? – непринужденно спросил Фрэнк, протирая ладони влажной салфеткой.
Каков наглец. Но я не собирался обижаться на него.
– Ладно, проехали. Это все, конечно, незаконно, но держи наготове эту свою штуку, ладно? Кстати, как ты ее назвал?
– «Мери Лу», – мечтательно протянул Фрэнк и глубоко вздохнул.
– Что за «Мери Лу»? Хотя ладно, потом расскажешь. Меня тут и так заждались. Читай газеты дальше.
– До встречи, парень.
«Мери Лу» сделала свое дело. Я чувствовал себя прекрасно. Надо было отдать должное Фрэнку – он разбирался в тонкостях человеческой души и умел варить лечебные зелья на любой вкус.
Через пару кварталов я оказался перед зданием отдела. Я вошел в просторный холл, поздоровался с персоналом, поднялся на второй этаж и направился в свой кабинет. По дороге еще пришлось отпустить пару дежурных приветствий и построить глазки секретарше босса. Я открыл кабинет Стоуна, и в нос ударил терпкий запах сигар. Где-то из-за жалюзи доносился гул улицы, сирены, сигналы машин. Стоун был единственным человеком во всем здании, в чьем кабинете открывались окна. На выполнение этого трюка ему пришлось потратить целую кучу денег и связей, но, по-моему, оно того стоило.
– Сколько можно опаздывать, ну на самом деле, Артур. Я уже не знаю, как с тобой разговаривать.
Стоун без прелюдий разыгрывал свою пьесу. Поначалу его негодование всегда было наигранным, но после пары минут увещеваний абсолютно бесстрастное выражение моего лица вгоняло его в уныние, и он пытался вырваться из него при помощи настоящих эмоций.
– Если ты не хочешь работать в департаменте, то напиши рапорт на перевод. Освободи ты место, и мы найдем того, кто будет выполнять обязанности как следует. Почему кто-то должен делать твою работу? Лари пришлось писать за тебя отчет на прошлой неделе!
