– Окажешь ли ты мне честь? Согласишься ли ты стать моей женой? – спросил меня Адам, по-прежнему стоя на одном колене.
Не помню, в какой точно момент вопли восторга перешли в крики ужаса. Но я знаю, что у меня на пальце уже был бриллиант, вырезанный в форме куба, когда я гладила Памми по волосам. Она лежала на полу, мокром от многих пинт пролитого пива.
Адам стоял рядом с нами на коленях, держа мать за руку, а Джеймс вышагивал рядом, сообщая скорой по телефону, как к нам добраться.
Я слышала, как он кричит:
– Пожалуйста, побыстрее! Она в отключке!
Все произошло так стремительно, что мой мозг не успевал обрабатывать эту информацию. Я утратила способность выстраивать события в том порядке, в каком они происходят. Я уже не могла отличать то, что на самом деле, от того, что я себе представляю. Правда ли Адам только что сделал мне предложение? Действительно ли Памми свалилась? С каждой секундой граница между реальностью и выдумкой становилась все более зыбкой.
– Мама, мама, – снова и снова повторял Адам. И с каждым разом его голос становился все менее человеческим.
Ее голова пошевелилась, и она что-то непонимающе пробормотала.
– Мама! – опять воззвал к ней Адам. – О, слава богу! Мама, ты меня слышишь?
Она не отвечала. Ее глаза резко открылись, но она тут же опустила веки.
– Мам, это Джеймс. Слышишь меня?
Она произнесла что-то неразборчивое.
Пространство прорезал луч света: толпа раздалась, чтобы пропустить санитаров. Они поставили носилки рядом с Памми.
– Ничего, мам, – проговорил Джеймс, опускаясь на колени рядом со мной. – Все у тебя будет в порядке.
Он бросил на меня панический взгляд, будто ожидал: сейчас я скажу что-то такое, что избавит его от страданий. Мне бы очень хотелось это сделать, но я просто смотрела вниз, на Памми, и понимала, что ничем не могу его утешить.
– О господи. Пожалуйста, спасите ее. – У Адама затряслись плечи.
Майк положил ему на спину свою твердую руку:
– Все будет нормально, дружище. Все с ней будет нормально.
Я, словно онемев, наблюдала, как они окликают ее по имени. И потом, не добившись ответа, они подняли ее и уложили на носилки.
Мне не полагалось ехать с ней на скорой. Поехали Адам и Джеймс, а я осталась в сюрреалистической пустоте, которая в результате возникла. Среди внезапно прервавшегося праздника. Музыка давно умолкла, но огни еще горели. Мое кольцо доставил по назначению воздушный шарик в форме сердца, но теперь его неузнаваемые резиновые ошметки валялись на полу.
