Пестрый и Черный | страница 32
Оглушительный рев раскатился громко по застывшему влажному воздуху.
Сразу наступила зловещая тишина, только откуда-то издали долетало бормотание разыгравшихся тетеревов. Двуногий прислушивался и соображал.
Бугай повторил свой рев и тотчас услышал, как шум в тростниках возобновился. Двуногий повернул и пошел на звук его голоса. Сердце бугая весело забилось, он издал еще три раза свое «ю-ю-ю» и быстро побежал дальше, радуясь тому, что двуногий сбился с дороги…
IV
В эту ночь вернулся бугай на свой островок только под утро. Только теперь прошел его страх, и он торопился начать свои крики, как вдруг он заметил, что его подруга уже на месте. Она сидела на вершине островка, слегка распушив свои перья.
Этого до сих пор никогда не бывало. Ему всегда приводилось не мало покричать своим чудовищным голосом прежде, чем она, наконец, соглашалась выпорхнуть на его зов из прибрежных зарослей.
Теперь она не сдвинулась с места и только повернула к нему голову, как будто и не собираясь вставать на ноги. Бугай почему-то почувствовал страшную тревогу.
Что с ней случилось? Отчего она такая?
Бугай беспокойно забегал вокруг нее, пригибаясь, кланяясь и рассматривая ее в упор.
Самочка оставалась неподвижной.
Бугай подбежал к воде, набрал ее в рот и издал свой обычный рев. Обыкновенно после такого приглашения самочка быстро подбегала к нему, если они оба были на островке. Теперь она только повернула голову и осталась на месте. Это было выше его сил. Он бросился к ней, желая столкнуть ее с места и заставить ее подняться, но в ту же минуту получил чувствительный удар ее острого клюва и в испуге отскочил в сторону.
Нахохлившись, втянув голову в самые плечи, тихо приподнялась его подруга и серьезно посмотрела на него.
Тут только он понял, что она снесла яйцо. Оно было довольно большое, больше вершка, и мало чем отличалось по цвету от темных намокших стеблей камыша, на которых оно лежало.
Успокоившись, выпь снова села на него, осторожно растопыривая перья и не спуская глаз со своего удивленного друга. Постояв несколько мгновений, он вдруг замахал крыльями, поднял клюв кверху, снова опустил его и, побежав к краю островка, испустил такой потрясающий рев, какого еще никогда от него не слыхало болото! Потом он взмахнул крыльями и скрылся в кустах…
V
С тех пор вопли бугая стали заметно реже, начинались позднее и ранее утром кончались, Никита не раз на рассвете или после захода солнца пытался с ружьем в руках разыскивать осторожную птицу, но все его старания были напрасны.
