– Вы, вы, – кивнула женщина.
Дядя Яша странно поглядел на Шурку, на Бобку, на Сару. Решительно подался навстречу.
Женщина махнула рукой:
– Проходите. Готово.
Дядя Яша бросил им:
– Стойте здесь.
Перекатывающейся подскакивающей походкой направился к приоткрытой двери. Очередь зароптала: «Сама стою уже не знаю сколько», «Мне тоже тяжело», «Я тоже имею право».
«Значит, нам повезло», – понял Бобка. Засучил ногами, сползая со стула:
– Ой, как хорошо! Ура!
Женщина перестала стучать спицами, глянула странно. Бобка улыбнулся в ответ. Стены уже не казались ему овсяными, а лица тусклыми – оттого что смотреть на них осталось совсем чуть-чуть, скоро он отсюда уйдет. Писать и пить при этой мысли захотелось с утроенной силой.
Дядя Яша вышел.
В руках у него были две бумажки.
Бобка почувствовал, что вся очередь на него смотрит. И смотрит – странно. Не так, как смотрела до того, как дядя Яша туда вошел. «Пустяки, – успокоил себя Бобка. – Просто тут такая тусклая лампочка».
Дядя Яша смотрел на бумажки так, будто только что обнаружил, что они написаны по-китайски. Потом протянул их Шурке. И тот тоже вылупился. Оба они молчали.
– Дать вам валерьянки? – предложила женщина со спицами.
– Что там? Что там? – засуетился Бобка, вставая на цыпочки, вытягивая шею, наклоняя к себе Шуркины руки.
Он успел прочесть то, что было печатными буквами. В самом низу: «Делопроизводитель». Выше стояло: «Место смерти», «Возраст и причина смерти». Остальное оплели чернильные каракули, они скорее запутывали, чем проясняли суть.
– Умерли? – деловито забеспокоился Бобка. – И тетя Вера? Точно? Таня точно умерла?
Шурка все глазел в бумажки. Дядя Яша ответил полоумным взглядом.
Бобка не выдержал. Улыбка поползла сама.
Каменная, овсяная тишина встретила его улыбку.
– Ерунда, – успокоил Бобка сразу всех. – Война. С кем не бывает.
Женщина в очереди издала какой-то ослиный звук: и-а.
А другая сказала наставительно:
– Не видите, что ли, у ребенка ступор.
Дядя Яша цапнул за руку его, Сару, потащил обоих за собой. При этом таращился в коридор так, будто тот мог поменять направление и форму, если за ним не следить хорошенько. Бобка хихикал и подскакивал на ходу. Настроение было отличным. Он оказался прав! Более того, дальновиден. «Поумнее некоторых», – распирала Бобку гордость за себя. У него-то давно был готов план. Нет: ПЛАН.
«Сказать им? Не сказать? – никак не мог решить Бобка. – Сейчас обрадовать? Или пусть сюрприз?»
Выкатились на крыльцо, как будто сквозь мокрый занавес. Пошли к трамвайной остановке. Валил снег. Ветер метал его горстями. Сырые тяжелые хлопья били по голове, плечам, в лицо, и тут же таяли.
