Коготки скользнули к виску, прошлись по волосам. Ваэрден всем телом ощущал, насколько велико ее любопытство и желание потрогать, вызнать, каков же он на ощупь. От этого становилось страшновато. Ифенхи продолжала перебирать спутавшиеся прядки. Пальцы у нее были мягкие, прохладные, от этих касаний хотелось дремать.
— Гребешок по тебе плачет, Ваэрден, — проворковала она низким грудным голосом.
— Я как-нибудь переживу слезы гребешка по моей персоне, — скучным тоном ответил ифенху.
— Какой ты! — Рейн запустила пальцы глубже в волосы, прошлась ладонью по лицу, но Ваэрден даже головы не повернул, не сбил ритма дыхания. Тело налилось свинцовой тяжестью, желая только отдыха, лень навалилась такая, что он не соизволил даже мысленно пояснить настырной особе, что она ему неинтересна. Пожалуй, это была первая спокойная ночь за многие десятилетия. Наконец-то можно отдыхать не вполглаза, вскидываясь на каждый шорох, а поистине заснуть мертвым сном.
— Потерпи, будет немного больно, — вздохнула ифенхи. — Я вправлю кость, чтобы срослась ровно.
— Угу, — буркнул Ваэрден и крепче сцепил зубы. — А твоему папаше не стоило ее ломать… Рейн.
— Лемпайрейн, с твоего позволения, — прохладно отозвалась разочарованная равнодушием ифенху женщина. — И папа не нарочно.
— Угу. Так я и поверил.
Ее руки почти невесомо — но алден забери, как же больно! — дотронулись до грудины, пробежались, потом резко надавили. Ваэрден содрогнулся всем телом и впервые коротко взвыл. Ифенхи быстро перетянула ребра куском полотна и отступила на пару шагов.
— Все! Честное слово, больше не буду.
Он не поверил, и правильно. Потому что через пять минут она снова принялась теребить ему волосы. «Иди ты к демонам!» — хотелось сказать ей, но он молчал. Спать, спать! Налитое свинцовой тяжестью тело отказывалось желать чего-либо иного.
В последний раз инквизиторы почти сумели загнать его в угол, не пожалев деревни, в которой он укрылся. Все складывалось вполне удачно — местная девчушка не побоялась «большую собачку», раз в несколько дней сама таскала ей еду. Это был чуть ли не первый раз в жизни, когда он попробовал нормальное сырое мясо, а не тухлые потроха или крысятину… Но тут нагрянул лично командор Салегри (и как чует, старый пень?) и подпалил посевы вместе с лесным сухостоем. Лето в этом году жаркое, пламя быстро замкнулось в кольцо, перекинулось на дома. Доблестные рыцари не учли одного: загнанные в угол бешеные волки не боятся даже огня и пребольно кусаются. Ваэрден прошел через пламя и устроил резню. Остервеневший от боли и постоянной игры в кошки-мышки ифенху не дрался с инквизиторами — он их просто убивал. И не обращал внимания на собственные раны. Пощадил только самого Салегри. Вернее, попросту плюнул на него и послал ко всем демонам. Ифенху брел прочь, шатаясь от усталости, под гневные выкрики командора и не оборачивался… Нож в спину так и не полетел.
