Старейшина стоял на стене, опершись рукой о зубец, и отсутствующим взглядом буравил пространство перед собой. В сторону подошедшего Волка повернулось одно ухо, но сам Темный остался неподвижен.
— Оклемался? — спросил Змей. — Голова не болит?
— Нет. — ответил Ваэрден. Про поселившиеся в этой самой голове голоса он благоразумно решил промолчать. — С чего она должна болеть?
— Мои вороны заметили среди орденцев Юфуса, — Змей обернулся и пристально уставился в глаза младшему. — Ты уверен, что в случае чего сможешь ему сопротивляться?
Ваэрден вздрогнул, вспомнив приступ ненависти.
— Не знаю. Надеюсь, что да.
— А я надеюсь, что твоя авантюра удастся. Если все провалится — под угрозой окажутся несколько сотен жизней.
В ответ Ваэрден только раздраженно фыркнул. «Без наставлений обойдусь!» — говорил весь его вид.
— Удастся, — пробурчал он. — Захотят жить — сделают, — не было никакого желания отчитываться перед Змеем, а потом долго выслушивать объяснения, где и как именно был не прав.
Старейшина смерил его странным пристальным взглядом. Иногда от змеиных глаз старого ифенху Волка пробирала откровенная жуть, как сейчас. Казалось, еще миг — и Тореайдр решит раздавить своевольного юнца, не пожелавшего жить, как все.
— Ты хоть подумал, что будешь делать после? — от невозмутимого тона захотелось рявкнуть и не то укусить, не то послать куда подальше. Но Тореайдр наверняка счел бы это щенячьим поведением.
— Мы идем на север. Там безопаснее.
Невозмутимое выражение лица Ваэрдену удалось сохранить с трудом. Все должны видеть — он знает, что делает. Высланный из крепости заранее обоз — женщины, дети и небольшой отряд охраны, — уже отправился в ту сторону несколько дней назад. Им было приказано отойти подальше и, отыскав безопасное место для стоянки, дожидаться там.
Сегодня, самое большее завтра поутру, все станет ясно. Способен ли он быть вожаком — решать выжившим. Если нет, то голова его неминуемо окажется на инквизиторской плахе.
— Пора начинать изображать панику. Рассылай воронов.
Только отдав приказ, Ваэрден сообразил, с кем разговаривает, но смутиться было бы еще большей глупостью. Потому ифенху сделал вид, что на удивленно выгнутую бровь и задумчивое хмыканье не обратил внимания и, дождавшись кивка, помчался дальше, разыскивать Разэнтьера.
Тот уже налаживал беготню и грохот, раздавал нарочито-громкие, гавкающие приказы. Злые от затянувшейся нервотрепки мужчины матерно огрызались в ответ. Носясь туда-сюда между постройками, они то гремели боевым железом, то спотыкались с руганью о бревна, то принимались что-нибудь распиливать. Над всей этой толкотней начали с карканьем кружить вороны. Кто-то запалил факелом большую кучу старой соломы, пустив в небо столб дыма.
