– Ты как тот ястреб, который спас Сапану! – пропищала я, в полном восторге от сказки. – Как жаль, что меня зовут не Сапана! Тогда я была бы Сапана Экохок!
Джимми улыбнулся мне, но как-то грустно, и пробормотал:
– Иногда я чувствую себя скорее стариком-дикобразом, а не ястребом.
Я не поняла, что он имел в виду, и громко рассмеялась его шутке.
– Айкас у нас старик-дикобраз! – Я указала на ленивого лохматого пса. Айкас поднял голову и посмотрел на меня, будто понимая, что я говорю. Он фыркнул и отвернулся, явно обиженный сравнением. Мы оба тогда рассмеялись, и беседа вскоре забылась.
«Жила-была одна птичка, маленький черный дрозд. Его вытолкнули из гнезда, никому не нужного птенца. Лишнего. Птичку увидел Ястреб, подхватил и унес с собой. Он приютил ее в своем гнезде, научил летать. Но однажды Ястреб не вернулся домой, и маленькая птичка снова осталась одна-одинешенька. Она хотела улететь. Но когда она подобралась к краю гнезда и посмотрела на небо, то поняла, какие маленькие у нее крылышки, какие слабенькие. А небо было таким огромным. И лететь было так далеко. Она почувствовала себя в ловушке. Птичка могла улететь, но куда? Она боялась… потому что знала, что она – не ястреб».
– Джимми?
В трейлере было темно, и я прислушалась, стараясь уловить спокойное дыхание Джимми. Дождь лил с такой силой, что, казалось, он был повсюду, и маленький трейлер покачивало от ветра и потоков воды.
– Джимми? – громче позвала я.
– Что? – В этот раз он откликнулся сразу, будто тоже лежал в темноте и прислушивался.
– А я похожа на маму?
Джимми снова не ответил, и я задумалась, а будет ли он мне что-то рассказывать вот так, среди ночи.
– У нее были такие же темные волосы, как у тебя, – наконец произнес он едва слышно. – И она напомнила мне кого-то, кого я когда-то знал.
И все, больше ни слова. А я так и ждала в темноте, не скажет ли он еще хоть что-то.
– И это все? – нетерпеливо позвала я, поняв, что иначе не дождусь.
– Ты не очень похожа на нее, – вздохнул он. – Она была больше похожа на меня.
– Чего? – такого ответа я не ожидала совсем.
– Она была как я, индианкой, – проворчал он. – Черные волосы, глаза, медная кожа, гораздо темнее твоей.
– Она была из пауни?
– Я не знаю, к какому племени принадлежала твоя мама.
– Но я-то все равно пауни? – не унималась я. – Потому что ты пауни?
Джимми тяжело вздохнул. Мне было невдомек, что ему неловко мне это все объяснять. И я не поняла, что он пытался мне сказать.
Джимми вздохнул:
