Сев в кресло, Руфь уставилась в окно перед собой, будто больше всего на свете она хотела, чтобы автобус тронулся и увез ее отсюда.
Когда автобус отъехал, на улицу вышел папа Дамплинг и присел на карусель рядом с дочерью; он с трудом помещался на сиденье, где обычно можно увидеть только нас. Мне хотелось знать, о чем они говорят, и как Дамплинг вообще могла подружиться с Руфью, и почему она ничего мне об этом не рассказала. Отец приобнял ее, будто отъезд Руфи Лоуренс не просто имел к ним отношение, но еще и огорчил их.
Меня вдруг как громом поразило; я не полноправный член этой семьи, как бы хорошо они ко мне ни относились. Вполне возможно, что однажды они отправят меня обратно.
Наутро я смотрела, как Дамплинг заплетает косу. Я ждала, что она расскажет мне, что они с Руфью делали на карусели и что та дала ей, — это могло бы многое объяснить. Дамплинг достала ленточку из своей коробки из-под сигар, и я заметила, что под ворохом шелковых полосок спрятана та голубая записка, которую как будто охраняет стая потрепанных красных змеек. Но Дамплинг захлопнула крышку, не сказав ни слова.
— Что-то Руфь Лоуренс располнела, — сказала я.
Дамплинг молча завязала бантик на конце косы.
Обычно я совершенно невозмутима, как стоячая вода в пруду, не тронутая даже рябью. Я вырабатывала этот навык годами. Но, как я уже сказала, живя с семьей Дамплинг, стала менее осмотрительной. Я начала расслабляться и перестала готовиться к тому, что кто-то изобьет меня до полусмерти. Теперь меня может вывести из себя не что-то серьезное, а всякие пустяки, вроде какого-то глупого секрета, который хранят Дамплинг и Руфь Лоуренс. Мне кажется, будто моя лучшая подруга только что запустила камушек и теперь он скачет блинчиком по зеркально гладкой поверхности моей души.
Если разрезать мое тело, можно увидеть все до единой волны ревности, которые бьются в моей груди.
Дамплинг, не глядя на меня, провела пальцем по индейцу, нарисованному на ее коробке из-под сигар.
— Наши папы дружили, — сказала она. — Они вместе отстаивали права автохтонов, пытались защитить земли и все остальное.
Я разглядывала нелепый головной убор и длинные черные косички индейца, изображенного на крышке коробки. Таких индейцев я никогда не видела. А еще я никогда не думала, что у Руфи и Лилии были родители; они всегда жили с бабушкой.
— Ее отец погиб в авиакатастрофе, — проговорила Дамплинг. — Папа как-то сказал, что никто из нас не представляет, что она чувствует.
