Мы здесь без билетов, уплываем на теплоходе «Матанаска». Раз уж я представил вам Джека и Сэма, скажу, что из нас троих я не только самый старший, но и самый рассудительный.
— А мы сможем выходить на палубу посмотреть на косаток? — спросил тогда Сэм, будто ему нужна была какая-то причина, чтобы сбежать от маминого ужасного бойфренда Натана Ходжеса.
Не хочу сказать ничего плохого о маме. Она подождала какое-то время, на случай если папа окажется жив, а потом сдалась. Намного раньше меня и уж точно быстрее, чем Сэм.
В какой-то момент я заметил, что у мамы постоянно усталый вид, и понял, что каждую ночь она выскальзывает из дома к кому-то на свиданку. Лучше бы так и продолжалось, но нет, она притащила домой этого парня. Я глазам своим не поверил, когда его увидел. Натан Ходжес оказался низкорослым толстяком с короткими ногами и с руками неандертальца. Когда он держал пивную банку, мог своими жирными пальцами, похожими на сосиски, закрыть все буквы в слове Budweiser, кроме последней r. Конечно, нельзя судить человека по внешности, но и когда он открыл рот, привлекательнее не стал. Вместо слов Натан изрыгал команды, которые мама тут же бросалась выполнять, а еще он шлепал ее по заднице, когда она проходила мимо. Вдобавок ко всему, Натан не слишком жаловал Джека, а мама, казалось, ничего не могла с этим поделать. Она была примерной матерью и доброй женой человека, который ее боготворил, а потом привела с улицы первого встречного шелудивого пса. Как такое возможно?
— Ты слишком молод, Хэнк, — ответила она, когда я спросил ее, что, черт возьми, она творит. — Дождись сначала, когда твоя жизнь покатится к чертям, а потом суди.
— Она уже катится к чертям, — ответил я.
— Твой отец был замечательным человеком, но его никогда не было дома. Все местные ребятишки возносят папаш до небес и пересказывают друг другу их байки. Вы, мальчишки, думаете, что все эти истории такие таинственные и романтичные, поэтому делаете из отца героя. Но пока отцы там рыбачат, женщины остаются дома и тащат на себе все. Легко считать святым человека, который погиб. А я кто? Очередная вдова рыбака, на которую осталось несколько голодных ртов.
Она опустила взгляд в чашку растворимого кофе Hill Bros., как будто просила у той поддержки. В тот момент я, кажется, возненавидел ее за то, что она жива. Мне стыдно в этом признаваться, но ничего не поделаешь.
— По крайней мере, сейчас у меня есть человек, который каждый вечер возвращается домой, — сказала она так, будто была сдувшимся воздушным шариком, который летал по комнате, пока из него медленно выходил воздух, а теперь наконец-то приземлился.
