Великий Чертог Пайка сильно изменился с тех пор как у Железных Островов появился новый король. Дым, подымавшийся из весело горящих очагов, уже не так щипал глаза, смягченный благовониями из Лиса. Стены украшали гобелены норвосской, квохорской и лиссенийской работы, пол покрывали летнийские циновки, раскрашенные яркими красками из Тироша. За длинным столом, смеясь и сквернословя, лорды Железных Островов, разодетые по последней моде Вольных Городов, пили дорогие вина из золотых и серебряных кубков, а вместо рыбы и пресной козлятины, проворные рабыни разносили на золотых блюдах самые изысканные яства. О недавнем прошлом напоминали только игравшие со всех сторон волынки и барабаны, да еще время от времени кто-то из Железнорожденных вставал, чтобы сплясать «персты». Некоторым давняя традиция уже вышла боком: несколько островитян уже сидели с руками, замотанными окровавленными тряпками. Разумеется, никто не подумал прерывать веселье из-за такого пустяка — даже сами незадачливые плясуны.
Среди всей этой роскоши, вошедший в самый разгар веселья, Эйрон Мокроголовый, в своем грубом домотканом хитоне и сухими водорослями в косматой бороде казался кусочком старого мира, почти забытого в Пайке. Холодно рассматривал он веселящихся лордов и те невольно тушевались под его тяжелым взглядом, опустив глаза и понижая голос. Стихли грубые шутки и пьяные выкрики, в чертоге воцарилась неловкая тишина. Лишь после этого Эйрон посмотрел на брата.
Эурон, король Железных Островов, казался единственным, кого не смутило появление брата. Он восседал на Морском Троне, облаченный в черную кожаную одежду. Темно-русые волосы украшала корона из валирийской стали с зубцами из акульих зубов. Рядом с Эуроном никого не было: Эйрон отсутствовал, когда началось веселье, а иных родственников, достойных сесть возле Морского Трона на Островах не было. Не держал возле себя Эуроном и красивых рабынь, хотя рядом с лордами так и вились «морские жены» взятые в Лисе и Мире. Но Эурон сидел хоть и один, но не в одиночестве: слева от короля возвышалось нечто, на первый взгляд казавшееся продолжением того блестящего черного камня, из которого был создан морской трон. Лишь более внимательный взгляд угадывал в этом камне пленительные очертания изящной фигуры и нечеловечески красивого лица. Казалось вот-вот — и дрогнут ресницы, шевельнутся полные губы, дабы рассыпаться мелодичным смехом, отравленным ядом черного колдовства. Душелов, проклятая ведьма, пришедшая им всем на погибель, покинула Холм Нагги, чтобы занять место рядом с Эуроном. Жрецу следовало радоваться, что черная статуя больше не оскверняет святое место — и он действительно возликовал, узнав об этом, однако радость его омрачалась тем, что вожделение Эурона превратилось в некую болезненную страсть. Так не должен себя вести Король Железных Островов — однако Эурон не желал ничего слушать. Однажды лорд Ботли, выпив лишку, позволил себе грубую шутку по этому поводу. В следующий миг он уже валялся на полу с разрубленной головой — Эурон, встретивший пьяную остроту раскатистым хохотом, вдруг метнул топор — так быстро, что никто не смог за этим уследить, не то, чтобы остановить короля. Не прекращая смеяться, Эурон подошел к убитому, доставая из-за пояса кинжал валирийской стали — и одним ударом рассек грудину, доставая еще бьющееся окровавленное сердце. Спокойно он подошел к изваянию Душелова и с поклоном положил свой жуткий дар у ее ног.
