С застывшим, словно окаменевшим лицом, сир Адам Марбранд поднимался по лестнице, ведущей на крепостные стены. Следовавшие за ним рыцари не сдерживали проклятий и угроз, стараясь заглушить ими суеверный страх, но сам лорд Эшмарка не промолвил ни слова, обходя оскверненный замок, залитый кровью, изгаженный нечистотами и обрывками паутины. Единственный раз в его лице что-то промелькнуло когда лорд нашел на стенах изуродованные доспехи Гарри Хилла, вскрытые словно устричная раковина. В том, что лежало внутри мало кто признал бы человеческие останки — пустая оболочка, будто высосанная изнутри.
— Мы найдем тех, кто это сделал, — тяжелая рука легла на плечо Адама. Слишком тяжелая для обычной человеческой длани.
— Мы найдем эту тварь, — повторил Джейме, — и избавим Западные Земли от новой скверны.
Аддам ничего не ответил, продолжая созерцать все, что осталось от его брата-бастарда. Джейме Ланнистер неловко помялся рядом и, не найдя, что сказать отошел от друга детства. В сопровождении нескольких солдат, он покинул Эшмарк, направляясь к большому шатру, стоявшему посреди разбитого в горах военного лагеря. Над шатром реяли стяги Империи — лев Ланнистеров с вписанным в него щитком с серебристым черепом. Такой же щиток красовался и на дверцах кареты, рядом с которой стоял безмолвный великан в черной броне.
— Я не могу уйти! — настаивал Джейме, — я должен быть здесь, когда возле нашего родового дома творится такое! Это мой долг как наследника Утеса!
— Ты отрекся от своего наследства когда стал Лордом-Командующим, — лениво сказала Серсея, — Ланнистеры сейчас правящий дом всех Семи Королевств и на мне, как на Императрице лежит сейчас ответственность и за эти земли.
Императрица полулежала на мягких подушках посреди шатра, в неизменном черном одеянии с символикой Душелова. В руке она держала золотой кубок, в который подливал вино Квиберн. Тут же стояли и оба Взятых — Ворон на своем ковре и Никто, застывшая у входа в шатер.
— Переговоры с Бронном откладывать нельзя, — продолжала Серсея, — и ты отправишься к нему с Северной Армией, как мы и планировали. Здесь останется лишь десять тысяч, которые и займутся проблемами Запада. Марбранду можно отдать всех его воинов — после того, что случилось в Эшмарке, его стремление не допустить повторения понятно.
