Со свистом воздух медленно вылетает изо рта Нирваа, а для меня это становится сигналом к полному отречению от обитательниц Дома Счастья.
— Пожалуй, я обойдусь единственным мужем… — тихо говорю. Теперь мне есть за кого спрятаться, если мой поступок спровоцирует бурю гнева.
— Что у вас происходит?
Вопрос, произнесённый надменным тоном, заставляет вздрогнуть. О шокированно замерших вокруг мужчинах я не думаю — их настолько выбило из колеи происходящее, что большинство тех, кто находился к нам ближе, словно окаменело, — но к нам подошли три сестры-патронессы. Их появление становится поддержкой Нирваа — она облегченно вздыхает.
— Эта… сестра отказывается следовать веками заведённому порядку. Таймин намерена… ограничиться одним мужем, пренебрегая традициями и нашими… поучениями. А он… следует лишь её… воле. — Моя недавняя наставница переводит обличающий взгляд на Гай-Ре, не желая публично назвать его поступок неподчинением. Такой удар по её женскому авторитету.
Самообладание старших женщин оказывается куда выше того, что проявила Нирваа. Меня одаривают краткими презрительными взорами, говорящими: сразу было ясно — от неё жди проблем. Но вот с Гай-Ре они долго играют в гляделки. И как он выдерживает то брезгливое пренебрежение, что плещется в их глазах?
— Церемония выбора закончена! — громко сообщает главная сестра-патронесса и повелительно взмахивает рукой. — Это прискорбно, но нашу сестру от уготованного ей счастья охватило безумие. Мы вынуждены изолировать её и поручаем охотнику уход за несчастной. Судьба предрешила ему тяжкую долю — наша сестра успела официально избрать его до помутнения рассудка.
Как? Нас отпускают?! Я опасалась худшего сценария! Теперь же едва ли не подпрыгиваю от облегчения. Толпа покорно и безмолвно расступается, образовав широкий коридор. По нему я и иду, старательно избегая взглядов местных жителей и стараясь не думать об оставшихся позади «сёстрах».
Охотник шагает следом — я это чувствую. Да и защитное поле никуда не исчезло, сопровождая наше продвижение. Так мы и идём, вдвоём, в оглушающей тишине. Я стремлюсь к уже знакомой цели — дому идарианца.
* * *
— Как же меня колотит… — признаюсь я, буквально упав в первое оказавшееся на пути кресло. Сейчас, когда пережитое напряжение отступает, тело накрывает истерическим откатом. Из глаз градом льются слёзы, а сердце заходится в ошеломительном беге.
— Вы совершили невероятное…
Гай-Ре, рухнув на соседний стул, закрывает лицо руками. Его ладони вздрагивают, а голова безвольно опускается на грудь. Мне даже слышится стон.
