.
Г-н де Монтень сказал, что ему очень понравилось в этом ущелье из-за разнообразия того, что предстает перед глазами, и мы находили неудобство лишь во все более густой и невыносимой пыли, сопровождавшей нас в этом горном проходе; ничего хуже нам никогда не приходилось вдыхать[241]. Через десять часов г-н де Монтень сказал: ну и перегон![242] – и то правда. У него заведено задать овса своим лошадям, прежде чем уехать утром из гостиницы, независимо от того, собирается он останавливаться по дороге либо нет. Мы приехали поздно ночью, натощак, как и он, в
ШТЕРЦИНГ[243], семь лье. Маленький городок сказанного Тирольского графства, довольно красивый, в четверти лье от которого возвышается красивый новый замок[244].
Нам подали там хлебы, по кругу, на придвинутых друг к другу столах. Во всей Германии горчицу подают жидкой, и она по вкусу как белая французская. Уксус тут повсюду белый. Не верится, что в этих горах жителям хватает вина или хлеба, но тут пьют очень хорошие белые вина. Все эти горные проходы очень надежны, и через них проезжает множество торговцев и возчиков с телегами. В этом ущелье вместо холода, как его описывают, стоит почти невыносимая жара.
Женщины в этой области носят суконные шапочки, совсем как наши, а их сплетенные волосы ниспадают, как и в других местах. Г-н де Монтень, встретив в церкви молодую и миловидную девицу, принял ее за школяра и спросил, не умеет ли она говорить по-латыни.
Здесь на кроватях имеются занавеси – грубые, полотняные, окрашенные в красный цвет, из квадратов четыре на четыре пальца: одна часть – из целого полотна, другая – из прореженного. За все наше путешествие по Германии мы нигде не нашли ни комнаты, ни зала, которые не были бы обшиты панелями, а потолки очень низкие.
У г-на де Монтеня этой ночью случилась колика и продлилась часа два-три, довольно сильная, как он признался наутро, и в этот же день у него вышел камень средней величины, который легко сломался, желтоватый снаружи, а внутри, на изломе, – беловатый. Днем раньше он простудился и чувствовал себя неважно. Колик у него не было с самого Пломбьера. А нынешняя отчасти подтвердила подозрения, которые появились у него в сказанном Пломбьере, к тому же он опасался, что оставшийся в мочевом пузыре песок не вышел оттуда, потому что его задержала и склеила какая-то попавшая туда материя; однако увидев тот, который у него вышел, он резонно решил, что он слипся с другими, если те у него там были
